Мемориальный центр М.Н. Романова - архитектурный комплекс на месте ссылки и убийства Михаил Никитич Романов - дяди первого царя новой династии России.
Включает в себя сад, обнесенный красивой оградой - металлическими решетками на каменных столбах. Сад был сооружен в 1913 - 1915 году по проекту А.Н. Зеленина и окружал яму, в которой содержался высокородный узник и часовню над ней. В настоящее время часовни нет, и над ямой стоит ажурная беседка. Невдалеке располагается удивительной красоты Никольская церковь 1704 года постройки и остатки Богоявленской церкви возведенной в 1736 году. Ее единственная главка утрачена, что мешает идентификации сооружения как культового. В церкви находилась гробница Михаила Романова, а также и его цепи, хранящиеся в настоящее время в Чердынском краеведческом музее. Ансамбль двух церквей дополнялся еще высокой четырехъярусной колокольней, которая была разобрана в 1934 году.
"В Смутные времена, в 1600-ые годы – время безвластия, очень ярой была борьба за царский престол. Лидером, жестоким человеком, который выделялся особой ревностью в этой борьбе, был Борис Годунов. По законам царского престолонаследия он не имел права быть русским царем, потому что был сыном перекрещенца, татарина Мурзы-Четы. И когда его поставили на голосование в боярской думе, в народе появились большие возмущения: что, у русских людей нет достойного человека, который мог бы возглавить государство?..
И тут народ стал кричать: «Романовых, Романовых поставить!» Братья Романовы были выдающимися молодыми людьми своего времени. Считалось, что многие боярские дети не знали даже грамоты, а братья Романовы знали по три иностранных языка. Работая на полях, в лесах, они всегда были вместе с людьми. Не только работали, но и бывали на гуляньях с народом. Романовы пользовались большим авторитетом в народной молве, и люди хотели, чтобы именно они взошли на престол.
После смерти Иоанна Грозного наследниками остались два его сына. Один из них, Федор Иоаннович, был очень набожным, скромным, не проявлявшим ни малейшего рвения в государственных делах. Поэтому были даны ему пять регентов, одним из которых был Борис Годунов, захвативший впоследствии лидерство в этом регентстве. Умный Борис Годунов сумел забрать смиренного царя в свои руки и стать полным правителем России во всё царствование Феодора.
Через некоторое время Федор Иоаннович умирает – для Годунова открылся путь к престолу. Но на пути – малолетний Дмитрий Иоаннович Романов. По приказу Бориса Годунова этого маленького семилетнего мальчика зарезали как бы в припадке падучей болезни. И, вроде бы, теперь путь свободен. Но тут появились братья Романовы. И Годунов, сделав одну подлость – зарезав малолетнего ребенка ради царского престола, не гнушается второй подлостью – убрать всех пятерых братьев Романовых с пути к престолу.
Агенты Бориса Годунова уговорили ключника, чтоб тот подбросил на склад к боярам Романовым ядовитые коренья. И тут, как в современном детективе, внезапная проверка: что у вас в складах хранится? Обнаружили эти коренья, завели уголовное дело о том, что бояре Романовы решили извести и отравить Бориса Годунова. Поэтому всех пятерых братьев Романовых осудили и сослали в самые северные области, в самые необжитые районы, которые существовали в то время. Двоих братьев отправили в Пелым – в монастырь, одного загубили в бане, запарили.
Третий из братьев Романовых, Михаил Никитич, по приговору царского суда был сослан для заточения в деревню Ныробка. Дальше Ныроба уже не было цивилизованных форм поселения, были только дикие племена, недобитые орды татаро-монголов, дикие племена северных народов: вогулы, ханты, манси – их в народе называли югра – люди, которые находились в полудиком состоянии.
Михаила Романова привезли сюда в конце сентября. Уже шел снег. Зачитали указ, что за попытку отравить царя Бориса Годунова он приговаривается к заточению в яме. Прямо при нем выкопали яму – два метра шириной и длиной и полтора метра высотой. А из описаний Михаила Никитича Романова мы знаем, что он был за два метра ростом. Поэтому вкопали столб, и к этому столбу приковали узника цепью, то есть, находясь в яме, он вокруг столба ползал на четвереньках, и не имел даже возможности встать прямо…
Яму забросали бревнами и оставили только маленькое окошечко для того, чтобы подавать ему есть, пить и щепочки-дрова для отопления этой холодной ямы. Воеводе Тушину дан был приказ: чем быстрее Романов в яме умрет, тем быстрее тот вернется в Москву. Поэтому стражи сначала его кормили – из сострадания, чувства жалости, а потом, когда началась зима, они сами стали мерзнуть, живя в ветхих, прогнивших крестьянских избах. От холода не помогали даже крепкие спиртные напитки, которые московский воевода со своими солдатами покупали у крестьян.
Вскоре им надоело здесь жить, поэтому они решили перестать кормить Михаила Никитича. Однажды Тушин, придя к бражнику крестьянину, сетовал: что такое – мы уже не кормим его два месяца, а он все живет и живет. После чего этот бражник предал всех жителей Ныроба. Он сказал, что Михаила Никитича Романова подкармливают крестьянские ребятишки, которые бегают и бросают в яму хлеб, пеканы, налив молока и залепив с одной стороны мякишем. Тушин спрятался за пригорок и, видя, что дети выбегают и направляются к яме, он стал внимательно наблюдать за ними. Дети, играя вокруг ямы, начали бросать в яму кусочки хлеба, пеканы. Он выскочил из своего укрытия, подбежал, схватил ребят за шиворот, привел к родителям и сказал, что их дети помогают государственному преступнику. «Откуда у вас было это повеление? Из Москвы?» – допытывался Тушин. «Нет, это дети сами, просто из чувства сострадания к узнику», ¬¬– отвечали родители. Команда Тушина, не поверив этому, отправила этих коренных жителей Ныроба в Казань на дыбу, чтобы выпытать, кто и откуда приказал им давать пищу Михаилу Романову для продления жизни.
Через три года ныробчане вернулись. Но не все: одного на дыбе забили насмерть, трое остальных пришли нравственными и физическими калеками… Потом, когда Михаил Федорович Романов узнал эту историю о помощи местных жителей Михаилу Никитичу, он издал указ о том, что ныробские крестьяне в знак благодарности за помощь его дяде, Михаилу Никитичу Романову, за поддержание его жизни, освобождаются от земельного налога пожизненно. Но потом пришли другие цари, и Екатерина II отменила этот указ.
Когда ребятишки перестали помогать Михаилу Никитичу, он все-таки продолжал жить: этому способствовал его богатырский организм, молодость. После очередной попойки нерадивые московские воеводы решили: да сколько мы можем здесь находиться?! Они гурьбой подошли к яме, разбросали бревна, и сам Тушин спрыгнул в эту яму. Через несколько минут он вылез из ямы весь раскрасневшийся, запыхавшийся, и объявил, что боярин скончался.
В честь страданий Михаила Никитича Романова эта яма здесь до сих пор существует. Она находится посреди поселка Старый Ныроб.
Когда его задушили, то сразу же похоронили, и воеводы уже к вечеру уехали в Москву. В дальнейшие смутные времена, в период междуцарствия, когда стали появляться Лжедмитрии, каждый старался выделиться среди когорты претендентов на престол, показать свое внимание ко все опальным Романовым. Лжедмитрий Гришка Отрепьев вспомнил о Михаиле Никитиче Романове. В 1605 году по его приказу в Ныроб приехала экспедиция, которая эксгумировала тело Михаила Никитича. Гроб был извлечен из земли, перевезен в Москву и захоронен в родовой усыпальнице Романовых в Новоспасском монастыре.
На месте могилы Михаила Никитича Романова построили храм Николая Чудотворца. Три раза его строили, и все три раза он горел. Потом решили, что Бог подает знак, что строить там деревянный храм уже не нужно. Тогда в 1704 году возвели это величественное здание.
Существует такая легенда, что Свято-Никольский храм построили не люди. Приехали на подряд неизвестно откуда взявшиеся мастера, договорились с подрядчиком построить храм. Ни с кем из местных жителей они не общались, строили очень быстро, добросовестно. То, что построили они за день, на ночь таинственным образом уходило под землю. На следующий день они приходят, видят, что постройка на уровне с землей, и начинают строить снова. Сколько они за день построят – метр, два – на ночь снова уходит под землю. А когда главки, луковицы уже были завершены, храм этот весь «вышел» из-под земли. Наступило время расплаты с подрядчиками, но внезапно строители исчезли, не взяв плату за совершенную работу. Многие говорили, что это работали ангелы…"
Ныроб, Живая история
В 1601–1602 гг. в Ныробе находился в заточении Михаил Никитич Романов, родной дядя первого царя из династии Романовых. Он был выслан из Москвы по указанию царя Бориса Годунова в деревню Ныробка, где было 6 дворов. Узника поместили в глубокую яму, где он и скончался, просидев почти год. Местные жители сочувствовали «невинному страдальцу», за что были подвергнуты пыткам.
Место заточения боярина Романова почитается верующими с XVII в. Оковы мученика хранились в каменной гробнице Богоявленского церкви в Ныробе. Цепи стали святыней Ныроба. Крестьяне во время церковных служб надевали их на себя, чтобы избавиться от каких-либо недугов. Помолиться в яме-темнице Романова, припасть к его оковам стремились паломники разных мест русской земли. С 1928 г. оковы хранятся в чердынском краеведческом музее.
Романовский сад представляет собой парк-сад, в центре которого находилась темница М.Н. Романова. Над ямой стояла сначала деревянная часовня, а затем каменная часовня Во Имя Архангела Михаила (духовного покровителя Михаила Романова). В полу часовни находилось отверстие для спуска в яму-темницу, где Романов принял мученическую смерть. По случаю 300-летия Дома Романовых (1913 г.) вокруг часовни была поставлена железная ограда на каменных столбах. Сами металлические решётки были изготовлены на Мотовилихинском казённом заводе, а кирпичные столбики украшены узором (автор – пермский художник А. Н. Зеленин). В 30-е годы XX века часовня была разобрана, украшения с ограды сбиты, а на месте сквера был устроен парк отдыха. До наших дней сохранилась эта железная ограда и каменные столбы с цветными изразцами. В 2001 году над ямой поставили ажурную металлическую конструкцию, стилизованную под часовню.
В год празднования 400-летия Дома Романовых на месте металлической часовни вновь была установлена каменная часовня. В саду выложены прогулочные дорожки, установлены скамейки. Растут кедры и лиственницы, много цветов и травы. Ежегодно в середине сентября в Ныробе проводятся дни памяти, во время которых местный исторический театр с большой достоверностью разыгрывает сцены «Ныробский узник», отражающие прибытие несчастного боярина Романова в сопровождении стрельцов в Ныроб, его заточение, помощь местных жителей.
Расстояние до Перми: 360 км.
Как добраться:
На общественном транспорте: добраться на автобусе до Ныроба, Музей находится на центральной улице, в старом двухэтажном зелёном доме.
Михаил Никитич Романов: Жизнь за царя (16 век)
Во второй половине сентября на Урале чтят память местного святого великомученика Михаила Никитича Романова, в 1601 году подвергнутого умерщвлению по указу Бориса Годунова в деревеньке Ныробке Чердынского уезда. Таким образом судьба древнего уральского поселения (первое упоминание встречается в летописях 1579 года) переплелась с судьбой рода Романовых за десяток лет до их восхождения на русский престол и за 100 лет до образования Пермской губернии.
Ныробский узник
Сегодня уже нет никаких сомнений в том, что не было бы в России знаменитого Ныроблага, не было бы и самого Ныроба, если однажды в эти края не сослали бы опутанного трёхпудовыми цепями (50 килограммов) боярина Михаила Никитича Романова.
Борис Годунов видел в братьях Романовых прямую угрозу его царствованию и решил избавиться от них, отправив по разным ссылкам. Дальше всех он отослал Михаила Никитича. Ныробка считалась последним пределом земли Русской. За ней - только непроходимые болота и леса с дикими племенами вогулов и татар.
Приставу Роману Тушину, возглавлявшему охрану арестанта, было велено возвращаться в Москву лишь по смерти Романова.
Между тем условия, в которых предлагалось обретаться служивым, оказались отчаянными. Шесть чёрных, низких избёнок, с никогда не моющимися полами, тараканами и дырами в потолках вместо дымоходов. О самих жителях и говорить нечего: дикари - они и есть дикари, со скотиной вместе живут.
По заранее задуманному плану стрельцы тут же, у края деревни, выкопали яму: 2×2×1,5 метра. Не снимая цепей с двухметрового красавца богатыря Романова, сбросили его туда. Яму покрыли толстым горбылём, сверху засыпали землёй, оставив сбоку лишь крохотное отверстие, через которое время от времени кидали узнику хлеб. О том, кого закрыли в яме, жителям знать было не положено.
Царские милости
Из грамоты царя Михаила Романова чердынскому воеводе Бутурлину от 15 ноября 1621 года: «И как прислан был с Москвы от царя Бориса (Годунова) боярин Михаил Никитич Романов, и в том Ныробском погосте сидел в тюрьме, и того же погоста крестьяне к Михаилу Никитичу тайно подносили всякий съестной припас, и на тот припас доводил того же погоста крестьянин, и по его доводу пристав Роман Тушин писал царю Борису, и Борис де велел того погоста взять в Казань пять человек, и те крестьяне пытками разными пытаны, и с пытки один в Казани умер…» .
Первым Романовым стал Фёдор Никитич - брат боярина Михаила Никитича. Эту фамилию он образовал от имени деда Романа, отца Анастасии - жены Ивана IV, благодаря которой их род унаследовал престол.
Лишившись на несколько лет своих мужиков, ныробские бабы и дети только и живы были молитвами к своему святому заступнику. Многие часы несчастные проводили перед его могилой, а в 1602 году соорудили часовенку на месте его прижизненного заточения. Цепи же мученика хранили как зеницу ока.
В 1606 году, по воцарении на русском троне Лжедмитрия, прах Михаила Никитича был перевезён в Москву и с почестями захоронен в усыпальнице Романовых. Причём тело, по уверению свидётелей, было «ничем невредимо, только от руки, от перста некоторый член земля взяла ». Это ли не вернейшее свидётельство святости? Ещё истовее начали молиться ныробцы. Каждый в деревеньке чувствовал: для них началась новая эра, Бог послал им чудо и милость свою через святого мученика.
Через год после того как в Москву увезли останки Михаила Никитича, в Ныробку вернулись мужики. Покалеченные, исхудавшие, но исполненные веры в собственную избранность. В Ныробе были уверены, что возвращение их - дело святого мученика. И вера продолжала творить чудеса.
Чудесные храмы
В 1613 году, проезжая мимо Ныробки, чердынские купцы увидели великолепную икону Николая Чудотворца, стоявшую на пенечке рядом с Якшинским трактом. Купцы отвезли её в Чердынь и установили в одном из своих храмов. Однако икона исчезла, чтобы вновь возникнуть на пенечке возле Ныробки.
И тут все поняли - чудо. И покатилась весть об этом до самой Москвы, до древнего кремля, прямо к новому правителю Руси, родному племяннику Михаила Никитича - Михаилу Фёдоровичу Романову. И потрясённый 16-летний царь ниспослал на Ныробку свои милости.
Первый деревянный храм святителя Николая был воздвигнут здесь за счёт царской казны . Михаил Фёдорович отправил в Ныроб все необходимоё для службы, а также двух священников, назначив им оклады. Кроме этого, наделил ныробцев обельной грамотой, освобождавшей их от всех податей «дабы людишки бы не разбегались, а молились бы за прославление царского дома».
В 1705 году на месте сгоравших одна за другой деревянных церквей в Ныробе построили первый каменный храм святителя Николая. Внутри собор украшали картины из Апокалипсиса, а вверху, под самым куполом, в каменных стенах были выдавлены кресты, что считалось очень необычным, равно как и фреска святого Христофора с собачьей головой - покровителя охотников.
Легенда гласит, что храм этот возводили непонятно откуда явившиеся люди. А все, что они строили за день, ночью уходило под землю. И вдруг в один из дней храм вышел из-под земли весь, во всем своём ослепительном великолепии. Строители же, наоборот, тут же сквозь землю провалились.
В 1736 году на месте бывшей могилы Михаила Никитича была отстроена Богоявленская церковь. Скромная внешне, она поражала внутренним величием и, в отличие от неотапливаемой Никольской церкви, считалась зимней.
Место, где когда-то был закопан боярин Михаил Романов, находилось за левым клиросом собора. Здесь, в нише храма, стояла гробница с покрывалом Михаила Никитича, сверху нависал балдахин. Рядом на помосте хранились оковы ныробского мученика. Тысячи и тысячи богомольцев, устремившихся в Ныроб, держали эти оковы во время богослужений, передавали друг другу, а у кого хватало силы, надевали на свои плечи.
В те годы собственное население Ныроба увеличилось разве что на два-три двора (100-200 человек), поэтому количество паломников потрясало.
Люди исцелялись, целуя оковы, припадая к чудотворной иконе святителя Николая (той самой, с пенька), находящейся здесь же, на особом аналое. В церкви хранился и список с образа, считаясь также чудотворным. Явленная икона постоянно пребывала в ныробском храме, список же ежегодно в священные праздники носили по окрестным сёлам и даже в Чердынь (столицу Перми Великой ).
К началу 20-го века Ныроб, которому, как считалось, покровительствовали Романовы , стал волостным центром, имел множество крепких изб, а также специально отстроенные дома для приёма постоянно бывающих тут богомольцев.
Северные торжества
21 февраля 1913 года Россия праздновала 300-летие царствующего дома Романовых. Проходили торжества и в далёком Ныробе. К юбилею в посёлке негде было развернуться от тысяч паломников. Несметное количество венков приносилось к Богоявленской церкви. Зачитывалось множество грамот и телеграмм - весь русский Север славословил, кланялся и чтил память «местного святого великомученика Михаила Никитича Романова».
- Это было грандиозное событие , - рассказывает главный хранитель Чердынского краеведческого музея Ирина Копытова . - Совместными усилиями уральских заводов вокруг ямы Михаила Никитича была создана превосходная ограда. По её верху шли двуглавые орлы, украшена она была текстами, царскими портретами, керамическими виньетками. Интересно, что разные детали изготавливались на разных заводах, а затем собирались в Ныробе. Над самой ямой высилась великолепная часовня.
Ограда и часовня были освящены архиепископом Андроником, тем самым, которого в 1918 году заживо закопали большевики и которого уже в наше время причислили к лику святых. Была воссоздана часть кремлёвской стены, устроена яркая иллюминация. Въезжая в Ныроб, представители пермской губернской депутации видели богато украшенные портреты всех русских царей - Романовых.
Над местом страданий ныробско-го мученика была совершена панихида с провозглашением вечной памяти всем царям, императорам, императрицам и великим князьям из дома Романовых, а также патриарху Филарету и инокине Марфе (матери царя Михаила Фёдоровича Романова).
Паломникам раздавались бесплатные обеды, а также брошюры историка Верхнека-мья Николая Белдыцкого «Ныробский узник» с подробным описанием трагедии Михаила Никитича. Хор монахинь Иоанно-Богословского монастыря исполнял оперу «Жизнь за царя », написанную учителем соседнего с Ныробом села Искор Петром Поляковым. Председатель Чердынского уездного съезда Грамбов прочитал своё стихотворение, в котором были такие строки:
«Он слышал брань стрельцов суровых.
Не видел света и людей,
В оковах сидя трехпудовых,
Он в яме угасал своей…» .
Это было величественное и одновременно трогательное событие, не навязанное извне, а нашедшее живой отклик в душах самих верующих. Невозможно передать словами всю красоту и силу того момента. После торжеств в Москву была послана всеподданнейшая телеграмма с коленопреклоненной мольбой «о канонизации, причислению к лику святых мученика Михаила Никитича, боярина Романова ».
Вагонные беседы
Прошло три года. 17 апреля 1916 года Николай Александрович Ордовский-Танаевский, бывший управляющий казённой палатой Пермской губернии и особый радетель в пользу канонизации Михаила Никитича, а ныне губернатор города Тобольска ехал по приглашению императрицы в Царское Село. К нему обратился попутчик - офицер жандармерии:
«- Если не секрет, по какому делу вызваны? - Еду просить от лица населения Тобольской губернии осчастливить губернию и меня, как губернатора, присутствием на канонизации нового святителя, митрополита Иоанна (Максимовича), Тобольского и всея Сибири чудотворца и принять гостеприимство у меня в доме. Попутно напомнить о намеченной с 1913 года канонизации святого чудотворца, мученика болярина Михаила Никитича Романова, замученного в лихолетье в деревушке Ныробке Пермской губернии, родного дяди царя Михаила Феодоровича Романова.
- Как странно! Нигде не читал ни о первом, ни о втором. Ваше превосходительство, но ведь это - первый мученик из царственного дома Романовых?…» , - так позже описал эту беседу в своих дневниках белый эмигрант, ярый сторонник монархии Ордовский-Танаевский.
- Врач Попов в своих записках от 1926 года упоминает большую набожность местного населения Ныроба , - говорит Ирина Копытова. - «Эти люди жили с Богом». Мужчины кланялись женщинам. На улицах все без исключения здоровались друг с другом. Заходили в дом - кланялись иконам, крестились. За стол без молитвы не садились. Заканчивали принимать пищу - благодарили Бога. «Бог напитал - никто не видал ».
Вообще, сама жизнь Ныроба дореволюционных времён и начала 20-го века заслуживает отдельного подробного описания, - продолжает Ирина Николаевна. - Невозможно не упомянуть, что в Ныробе отбывал ссылку маршал Советского Союза Ворошилов, а венчался он во Введенской церкви, в деревне Камгорт, которая стоит и поныне, но без маковок и заколоченная. Весьма примечательные ссыльные жили в Ныробе и после революции, например владелец фаянсовых заводов Кузнецов. Княгиня Нарышкина стала здесь популярной модисткой. Местные девушки с удовольствием у неё обшивались. А вот гофмейстер царского двора от такого поворота судьбы, наоборот, сломался, заболел и полностью дезориентировался. За ним ухаживала жена бывшего ныробского пристава. Вплоть до 1980-х годов жила в Ныробе дама благородного происхождения, чье имя тщательно скрывалось, но тем не менее её знанием восьми иностранных языков пользовался весь уезд.
При царе Михаиле Федоровиче останки Бориса Годунова , а также его жены, сына Фёдора и дочери Ксении перезахоронили в Троицком монастыре около Успенского собора. Над ними выстроили усыпальницу.
Вообще, до 30-х годов в Ныробе была очень располагающая, добрая атмосфера. А потом всё рухнуло. В романовском парке стали устраивать танцы офицеры Ш-320 (управление Ныроблага, прямого московского подчинения), романовская часовня была разбита в осколки и раскидана, царские портреты и надписи с ограды выдраны и растоптаны. Места вокруг Ныроба и сам Ныроб утонули в лагерях строгого и особого режима.
Ныроб сегодня
Более 20 лет прошло с момента падения советского строя, но в самом Ныробе с тех пор мало что изменилось. Всё то же уныние, всё тот же дикий развал и бросающаяся в глаза колючая проволока с вышками лагерной охраны. Население Ныроба сегодня учитывается вместе с охранниками колоний и их осуждёнными. Ничего, по большому счету, не сделано для возвращения в Ныроб его святынь.
Немалым потрясением стало для автора этих строк и посещение - царской» ямы. Ещё в прошлом году её украшала металлическая часовня-беседка проекта Г.Л. Кацко (возведена в 2001 году), а сейчас яма голо зияет посреди пустыря. Ирина Копытова сокрушается, что после того, как было принято решение о воссоздании часовни над ямой Романова, прежнее сооружение тут же демонтировали, перевезли в Чердынь, и теперь оно стоит рядом с плитой, где выгравированы имена чердынских благодетелей.
Странно, не правда ли? Если учесть, что яма-темница Михаила Никитича медленно разрушается и напоминает уже больше неудачный фундамент обвалившегося строения, нежели место, куда можно водить экскурсии, а ведь сюда каждое лето продолжают приезжать люди. И куда делись те кирпичи, которые должны были остаться от закладки новой часовни? Эту закладку ещё в прошлом году торжественно, перед телекамерами, произвели местные чиновники.
Впрочем, «романовская идея
» в Пермском крае продолжает носиться в воздухе. Как стало известно, в Ныробе
создана комиссия по организации празднования 400-летия дома Романовых. Ирина Копытова сказала, что уже начат сбор документов для канонизации ныробского узника, планируется-таки к 2013 году восстановить часовню над его ямой-темницей. Жаль только, что на вопрос, будет ли вновь отстроена Богоявленская церковь и вернутся ли на место её святыни, Ирина Николаевна ответила отрицательно: цепи мученика теперь хранятся в Чердын-ском краеведческом музее, чудотворная икона святителя Николая утрачена в годы советской власти, а в самом здании бывшей церкви уютно разместился банк. Открывшийся же года три назад Никольский храм (как нам сообщили, восстанавливали его рабочие из ближнего зарубежья) посещают преимущественно экскурсионные группы.
Всё это не вселяет никакого оптимизма.
Память о династии Романовых – «романовская тема» - особенно близка жителям Перми. Пермская земля стала голгофой для нескольких представителей этого славного боярского, а затем и царского рода, с которым связано становление православно-монархической государственности в России, ее блистательный расцвет и трагический закат.
В 1918 году на территории Пермской губернии были расстреляны или иным образом замучены император Николай II c cупругой и детьми, его младший брат великий князь Михаил Александрович, великая княгиня Елизавета Федоровна, великий князь Сергей Михайлович, князья императорской крови братья Константиновичи.
Вглядываясь в печальные страницы нашей истории, мы можем сказать, что страдания и кончина Ныробского узника - Михаила Никитича Романова прообразовали собой предстоящий мученический подвиг последних представителей династии Романовых, совершившийся на Пермской земле. В этих событиях видится трагическая связь времен и особый Промысл Божий.
Далекий северный поселок Ныроб на протяжении четырех столетий остается святым почитаемым местом, куда устремляются многочисленные паломники со всей православной России. С давних пор на Пермской земле существует устойчивое убеждение, что за безропотное перенесение страданий получил Ныробский узник особую благодать и милость от Бога. В сознании народа неизменным сохраняется светлый образ мужественного русского богатыря, с христианской кротостью и смирением принявшего крест страстотерпца.
Страстотерпчество – духовный подвиг, известный на Руси со времен установления христианства. Слово Божие учит нас, что промыслительно посылаемые христианину страдания благотворны для его души и содействуют достижению вечной жизни со Христом: «Многими скорбями надлежит нам пойти в Царствие Божие» (Деян.14, 22). «В богослужебной практике и житийной литературе слово «страстотерпец» стало употребляться в применении к некоторым российским святым, которые не были мучениками за Христа в строгом и прямом смысле слова, но окончили свою жизнь насильственной смертью от руки «противников», попавших в «сети диавола, который уловил их в свою волю» (Тим., 25-26).Таковыми «противниками могут быть жестокие, одержимые страстью гнева или гордыни люди: мятежники и убийцы, борющиеся за овладение властью или за удержание ее…» .
Первыми русскими святыми - страстотерпцами стали прославленные в 1078 году благоверные князья Борис и Глеб. Преподобный Нестор Летописец в «Повести временных лет» подчеркивает принятие ими мученической смерти не от рук гонителей христианства, а от своих единоверцев и даже от близких себе людей в силу их зависти и ненависти, боязливости и неверности, лживости и лицемерия, жажды власти, богатства и славы человеческой, и действия прочих греховных страстей. Становится очевидным особый характер их подвига – смиренная покорность воле Божией, утверждаемая на глубокой вере в слово Божие и будущую жизнь, соединенная с даром благодатной жертвенной любви, простирающейся даже до врагов своих и проявляющейся в кротком терпении зла от них.
За многовековой период существования Православия на Руси благодать Божия возрастила в Церкви Русской целый сонм святых страстотерпцев. Среди них наиболее известны благоверные князья: Ярополк Владимиро-Волынский, Игорь Черниговский, Андрей Боголюбский, Георгий Владимирский, Василий Ростовский, Михаил Черниговский, Роман Рязанский, Михаил Тверской, Константин Ярославский, царевич Димитрий Угличский. Замыкают эту чреду святых страстотерпцев последний государь из Дома Романовых - император Николай Александрович с супругой и детьми, в 2000 году прославленные Русской Православной Церковью в сонме святых новомучеников и исповедников Российских.
Известно, что царственные страстотерпцы глубоко почитали своего далекого предка – Михаила Никитича Романова. В тяжелый период ареста и заточения кроткий образ ныробского страдальца находился перед их внутренним взором, укрепляя в горькие минуты, вселяя в их души терпение и мужество.
Михаил Никитич - третий сын Никиты Романовича Юрьева - родился предположительно около 1560 года. По воспоминаниям современников он отличался красивой внешностью и добродушным нравом – статный, ясноглазый, с русой бородой. Обладая незаурядной, поистине богатырской физической силой, любил участвовать в кулачных боях на Москве реке. Михаил Никитич, так же как и его братья, получил старинное московское воспитание. Кроме того, для своего времени он был весьма образованным человеком, занимался изучением латыни и английского языка.
Михаил Никитич не был женат. В старинных родословных списках он значится бездетным, жил в отдельной усадьбе на Никольской улице, неподалеку от Варварки. Из родовых владений Михаилу Никитичу принадлежало Измайлово. Согласно своему статусу Михаил имел свиту и боевую дружину. В течение 14-летнего царствования Федора Иоанновича жизнь братьев Никитичей протекала вполне благополучно. Царь Федор уважал своего дядю Никиту и любил своих двоюродных братьев. В этот период Михаил Никитич служил при дворе стольником.
В 1598 году по смерти царя Феодора, не оставившего по себе наследника, при дворе началось соперничество двух влиятельных семейных кланов - Романовых и Годуновых. Более сильная партия Годуновых восторжествовала. Братья Романовы, в том числе и Михаил Никитич, в апреле 1598 г. подписались под Соборным определением об избрании царем Бориса Федоровича Годунова.
Надежды Романовых на милостивое отношение к ним Бориса Годунова поначалу оправдывались. В 1598 году царь пожаловал двоих братьев Никитичей высшими думными чинами: Александра – саном боярина, а Михаила – окольничего. Чин окольничего позволял теперь Михаилу заседать вместе со старшими братьями в Боярской думе.
Однако, относительно благополучная жизнь Никитичей при дворе вновь избранного царя продолжалась недолго. Романовы имели перед Годуновым в отношении родства с угасшей династией Калиты весомое преимущество, и поэтому братья неизбежно являлись для Бориса Годунова серьезными политическими соперниками. Начало гонений на Романовых связано с тяжелой болезнью Годунова и появившимися тогда слухами о чудом спасшемся от смерти царевиче Димитрии. Оба эти обстоятельства заставили царя Бориса серьезно обеспокоиться судьбой своего наследника. Начиная преследование Романовых, Борис Годунов «брал грех на душу» ради династических интересов сына царевича Федора Борисовича. Серьезно заболев, Борис Годунов испугался, что он не успеет укрепить свое царство настолько, чтобы власть спокойно перешла к его сыну Феодору.
2 ноября 1600 г. Романовы были арестованы по обвинению в тягчайшем государственном преступлении - колдовстве и полгода томились в заключении. По завершении судебного процесса в июне 1601 г. состоялся боярский приговор. Братья были объявлены государственными преступниками и приговорены к ссылке. Феодора сослали в Антониево - Сийский монастырь, Александра - в Усолье-Луду, к Белому морю, Ивана, - в Пелым, Василия, - в Яренск, Михаила - в Великую Пермь, в Ныроб.
Молодой красавец Михаил Никитич, хотя и жил отдельно от братьев, был также обвинен в заговоре. Михаил Никитич как и его старший брат Федор был очень популярен в народе, его прямой и открытый нрав, мужественная натура, богатырское телосложение вызывали особые опасения у противников. Поэтому для содержания под арестом этого человека были изготовлены особые кандалы, весом более трех пудов (пятидесяти кг).
Глухая деревня Ныробка, куда приказали сослать Михаила Никитича, находилась в 45 верстах от Чердыни и была в начале XVII века самым северным русским поселением Перми Великой. Она была расположена в окружении глухих лесов и топких болот и насчитывала всего шесть крестьянских дворов.
В июле 1601 года братьев Никитичей и их родственников выслали из Москвы. До Ныроба Михаилу Никитичу и охранявшей его конной страже нужно было преодолеть расстояние более 1700 верст. Дорога на Урал продолжалась не менее двух – трех месяцев. Михаила Никитича везли в тяжелом возке, поставленном на сани.
Осенью 1601 г. закованного в тяжелые цепи Михаила Никитича привезли в Ныроб. По приказу начальника стражи пристава Тушина, в пятидесяти шагах от последней избы, стражники вырыли в земле яму размером с кубическую сажень. Дошедшее до нас предание повествует, что Михаил Никитич, увидев приготовленную для него яму, пришел в отчаяние. В порыве нахлынувшего гнева, он схватил стоявший около него возок, который и шесть стрельцов едва могли сдвинуть с места, и отбросил ее от себя в сторону на несколько шагов.
По приказу Тушина стражники столкнули Михаила Никитича в яму, накрыв ее настилом из еловых плах, заваленных земле, дерном и камнями. Сверху было оставлено небольшое отверстие для воздуха и подачи пищи. Оказавшись в сырой яме, на земляном полу, молодой и полный жизненных сил боярин почувствовал себя заживо погребенным.
Для Михаила Никитича потянулись страшные дни. Пища узника состояла только из хлеба и воды. В яме было сыро, холодно, душно и смрадно от нечистот, которые никто не убирал. Потомок славного рода, с детства привыкший к богатству и роскоши, должен был переносить голод, холод, удушье, тяжесть оков, вызывавших на теле раны. Сохранившиеся оковы Михаила Никитича позволяют описать тяжесть причиняемых ими страданий: железный ошейник, «плечные железа или так называемый стул», ручные оковы, длинные цепи на ногах, два десятифунтовых замка. Все цепи были соединены между собой. При таком устройстве, чем дальше узник протягивал руки, чем выше он их поднимал, тем больше тяжести на них ложилось: сопротивление возрастало с напряжением. Возможность передвижения полностью исключалась. Два десятифунтовых замка, достигая земли, при каждом шаге били заключенного по ступням, длинные цепи ударяли по ногам и тащились по земле. Система подавления воли узника была тонко продумана – «от таких надежных сторожей можно было уйти разве только в могилу» . Но, конечно, еще тяжелее были душевные страдания Михаила Никитича, переносившего незаслуженное наказание и крайнее унижение. Оказавшись в заточении, узник черпал силы в молитве. Сохранилось предание о том, что несчастный боярин духовно укреплял себя пением псалмов и церковных песнопений. Он пел так умилительно, что жители Ныроба сходились его послушать» .
Зимой страдания узника еще более усилились. С наступлением сильных холодов в землянке сделали небольшую печь, которую узник сам должен был топить подаваемыми ему в отверстие дровами. Только живая вера и могучее здоровье помогли узнику пережить в земляной темнице суровую северную зиму. К весне его мучения были доведены стражниками до крайности. Одежда на нем истлела. От голода и холода он совершенно изнемог. Желая поскорее вернуться в Москву, стрельцы решили уморить узника голодом и почти перестали давать ему пищу. Тогда потрясенные мужеством и терпением узника ныробцы стали проявлять к нему заботу и сострадание. Они научили своих детей носить ему молоко, масло, квас и другую пищу в трубочках дягиля, заклеенных хлебным мякишем. Играя у ямы, дети незаметно бросали узнику еду. Очевидно, духовный подвиг Михаила Никитича, терпеливое перенесение им страданий помогли ныробцам разглядеть в нем святого страдальца, ниспосланного им Богом для духовного заступничества. Однако Тушин вскоре выследил детей и их родители – пятеро ныробских мужиков были арестованы и отправлены на дознание в Казань, откуда вернулись живыми только четверо.
Обстоятельства смерти Михаила Никитича остаются загадкой для современников и потомков. Местное предание повествует, что однажды спустившись в яму, начальник стражи Тушин задушил узника.
Михаил Никитич был погребен на взгорке, в нескольких саженях от своей ямы.
Через пять лет после его смерти последовал указ Лжедмитрия I о перенесении в Москву тел усопших братьев Романовых. Когда присланные из Москвы люди извлекли тело Михаила Никитича из могилы, то обнаружили, что оно нетленно. Останки боярина увезли в Москву, а его цепи, в которых он принял мученическую смерть, оставили в Ныробе. Послы Лжедмитрия I оставили ныробцам также золотой нательный крест Михаила Никитича, который потом хранился при чудотворной иконе святителя Николая в Ныробе.
Народное почитание Михаила Никитича как местного святого началось сразу после его кончины. В 1613 г. на престол русских царей Земским Собором был избран родной племянник Ныробского узника – Михаил Федорович Романов. С тех пор село Ныроб навсегда стало святым местом для богомольцев и предметом особенных забот и попечений со стороны Царствующего Дома.
В 1614 г. Михаил Федорович повелел воздвигнуть в Ныробе деревянный храм «на вечное поминовение» своего дяди. На рубеже XVI - XVII вв. был сооружен каменный храм во имя святителя Николая.
В 1736 г. над местом прежнего погребения Михаила Никитича построили церковь, освященную в честь Богоявления Господня. Позади левого клироса, в нише у северной стены было устроено символическое надгробье Михаила Никитича с сенью и горящей лампадой. Рядом с гробницей в особом ящике хранились железные оковы Михаила Никитича - главная святыня и ценнейшая вещественная реликвия Ныроба, которая благоговейно почитается верующими до сих пор. Богомольцы старались надеть на себя оковы Михаила Никитича и простаивали в них обедни и панихиды, совершаемые над гробницей страдальца. Существовала также традиция просить благословения у ныробского узника на крепкий и счастливый брак: «по окончании венчания к цепям прикладывались новобрачные» .
Местом поклонения в Ныробе также издавна считалась яма-темница Михаила Никитича. В 1793 г. по указу императрицы Екатерины II - над ямой была построена каменная часовня во имя Архангела Михаила. Справа от входа в часовню на южной стороне была начертана летопись печальных событий. В углу часовни находилось отверстие для спуска в яму. Многие богомольцы увозили с собой горстку песка из темницы узника, полагая, что он имеет силу исцелять от болезней.
Днем кончины Михаила Никитича было принято считать 6 сентября по старому стилю – день, когда Церковь вспоминает Чудо Архистратига Михаила в Хонех. Ежегодно в этот день в Ныроб стекалось до 6000 паломников. В 1913 г. в связи с празднованием 300-летия дома Романовых вокруг часовни узника был устроен сквер и металлическая ограда, украшенная двуглавыми орлами.
3 мая 1915 г. в Ныробе состоялось открытие мемориального комплекса, освящение отреставрированной часовни и вновь построенной Романовской богадельни – странноприимного дома или приюта для пожилых. В торжествах принимал участие будущий священномученик епископ Пермский Андроник.
Очевидно, что во время юбилейных Романовских торжеств в кругах пермской общественности возникла идея прославить в лике святых Ныробского узника Михаила Никитича. Одним из активных сторонников канонизации стал управляющий Пермской казенной палатой Николай Александрович Ордовский – Танаевский. В своих воспоминаниях он утверждает, что в 1913 году ему довелось обсуждать этот вопрос с императором Николаем Вторым во время Высочайших аудиенций.
Желание пермяков канонизировать ныробского узника и видеть на торжествах прославления царскую чету было столь сильным, что даже Первая мировая война не помешала делать шаги на пути его осуществления. В 1916 г. епископ Пермский Андроник вместе с общественной депутацией отправился на фронт, чтобы преподнести воинам 101-го Пермского пехотного полка древнюю знамя - хоругвь, исторически связанную с именем пострадавших братьев Романовых. Эта хоругвь происходила из храма села Верх-Яйва, построенного Иваном Никитичем Романовым на старинной Бабиновской дороге, по которой везли ссыльных братьев Михаила, Василия и Иоанна.
19-го августа 1916 года в Царской Ставке представители Перми были милостиво приняты государем Императором Николаем Александровичем, который высказал намерение посетить Пермский край в благоприятное время. 17 апреля 1916 г. Ордовский - Танаевский, тогда уже Тобольский губернатор, вновь обсуждал вопрос о канонизации Михаила Никитича с Императрицей Александрой Феодоровной в Царском Селе.
Вышеперечисленные факты свидетельствуют о том, что Император Николай Александрович и Императрица Александра Феодоровна были намерены содействовать канонизации боярина Михаила Никитича Романова. Желание принять участие в торжествах прославления Ныробского узника было высказано царской четой вполне определенно, однако осуществить задуманное не удалось из-за трагических событий революции и убийства царской семьи.
Сегодня все окрестности Ныроба являются режимной территорией. В 1990-е годы началось духовное возрождение романовских мест. Церкви возвращен Никольский храм, в котором с 1995 года регулярно совершаются богослужения. Символично, что ремонт храма был произведен силами заключенных, ими же был изготовлен резной иконостас. Большинство населения, теперь проживающего в Ныробе, так или иначе, связано с функционированием колонии, поэтому, как и в старину, жители Ныроба считают Михаила Никитича своим небесным покровителем. В июле 1998 года место страданий знаменитого узника посетили представители династии Романовых ныне покойная великая княгиня Леонида Георгиевна с дочерью и внуком. Ежегодно 19 сентября в Ныроб стекается множество паломников со всей России и зарубежья, чтобы отслужить панихиду на месте страданий боярина Михаила Никитича Романова. Совместными усилиями Чердынской администрации, Пермской епархии и культурной общественности Пермского края в Ныробе постепенно воссоздается мемориальный комплекс, отреставрирована и освящена часовня над ямой-темницей Ныробского узника, идет сбор исторических материалов и свидетельств его благодатной помощи, регулярно проводятся научно-практические конференции.
Михаи́л Ники́тич Рома́нов (около -) - брат патриарха Филарета и дядя первого царя из рода Романовых Михаила Фёдоровича . Стольник в 1597 году , окольничий в 1598 году . В 1601 году сослан в Ныроб (Пермский край), где вскоре умер.
Михаил Никитич Романов, родился около г. в Москве - стольник и окольничий ; третий сын Никиты Романовича Романова-Юрьева (ок. -) и второй жены его, Евдокии Александровны, урожденной княжны Горбатой (ум. ).
В июне г., лишенный звания, был сослан в Ныроб, Чердынского уезда, куда привезен зимой этого года, в кибитке, под присмотром пристава Романа Андреева Тушина и в сопровождении шести человек стражи. Прибывшие из Москвы стрельцы заточили Романова в сруб, опущенный в земляную яму. Доведенный до изнеможения, к весне 1602 года (по некоторым источникам, к августу) он скончался. Прозван в народе «ныробский мученик»
Ранние годы
| Династия Романовых (до Петра III) | ||||||||||||||||||||||||
|
Детские годы Михаил Никитич провел в усадьбе на Варварке, в Китай-городе, где позже воспитывался родоначальник царской династии Михаил Федорович Романов . Михаил Никитич подрастал и укреплялся в вере. С детства он выделялся добродетельным нравом и красивым, богатырским телосложением. Продолжая традицию своего рода, Михаил Никитич Романов поступил на службу к государю, а в г. ему был пожалован государственный чин - окольничего (чин ниже боярского). Борис Годунов , вступивший в том же г. на царский престол, поначалу с почтением относился к детям Никиты Романовича, тем более что боярин на смертном одре именно ему поручил заботу о своих детях, и Годунов дал «клятву к великому боярину иметь о его чадех соблюдение». Первые два года правления Борис Годунов был очень милостивым царём.
Но со временем (по версии некоторых историков, из-за опасений роста политического влияния Романовых) его отношение к роду Романовых изменилось. Особенно опасным Годунову представлялся добрый и благочестивый Михаил Никитич. Он казался соперником, от которого необходимо было избавиться.
Ссылка и смерть
В июне г. Борис Годунов приказал устроить боярский суд над Романовыми . Братьев Романовых (их было пятеро) обвинили в колдовстве.
Так все пять братьев попали под государственную немилость. Старшего брата Фёдора Никитича царь приказал постричь в Сийском монастыре в монахи под именем Филарета и приставил к нему пристава со строгим наказом следить за каждым шагом опального и доносить царю о каждом его слове. Жену Фёдора Никитича также постригли в монахини под именем Марфы, сослали в Заозерье и разлучили с детьми. С остальными братьями Борис Годунов расправился гораздо суровее: Василия и Ивана он приказал сослать в Пелым, Александра - на берега Белого моря, а Михаил Никитича царь сослал в деревеньку Ныробку, которая в 1601 г. числилась на территории «Верхнего» стана Чердынского (иначе Пермского) уезда и была крайним северным русским посёлком этих мест. Дальше шли дикие инородцы, объединявшиеся в понятиях русских словом Югра.
В то время леса Чердынского края служили приютом для диких кочевников - остяков, вогул, бывших ранее полными хозяевами края. Ныробцы имели постоянное с ними общение и образ их жизни не мог многим разниться от образа жизни дикарей. И жизнь эта была сурова и преисполнена всевозможных лишений. Тяжелы климатические условия этого дальнего края и требуют большой приспособляемости от человека. Зимние морозы здесь доходят до сорока градусов, а лето слишком коротко, по большей части дождливо, с холодными росистыми, туманными ночами. Только привычные да обтерпевшиеся люди могли существовать в таких условиях.
По преданию, по пути в Ныробку опальный боярин останавливался в деревне на берегу реки Яйва , которая с тех пор носит имя Романово . В Ныробке для помещения изгнанника ничего не было приготовлено, и Тушин распорядился выкопать землянку на том месте, где они остановились. Погода была ненастная, снег валил хлопьями, шесть сторожей принялись копать глубокую яму, и Михаил Никитич, выйдя из кибитки, смотрел на их работу. Он был высокого роста и обладал такой силой, что в порыве горести и ожесточения схватил стоявшую около него кибитку и отбросил её от себя шагов на десять, тогда как шесть сторожей едва могли сдвинуть её с места. Вырыли яму, накрыли её бревнами, вкопали глубоко на дно ямы бревно, верхний конец которого прикрепили к бревнам перекрытия. Для воздуха и подачи пищи оставили отверстие в 20 сантиметров. К столбу приковали боярина за пояс, за ноги и за руки. Цепи были из толстых железных колец: страдалец мог сесть и лечь, но не ходить. Весили эти кандалы почти три пуда (50 килограммов). Стражники, которых деревенское безлюдье угнетало, надеялись на быструю смерть узника. Поэтому паек, состоящий из хлеба и воды, постоянно урезали, а скоро вообще перестали давать ему пищу. Но, питая сострадание к узнику, местные жители подкармливали его, давая своим детям подбрасывать ему трубочки ягеля с молоком, закупоренные хлебными катышками. За помощь узнику пятеро ныробских крестьян были сосланы в Казань, где провели в тюрьме шесть лет. Один из них, не выдержав пыток, скончался.
Проведя около года в тесной, затхлой яме, Михаил Никитич скончался. По одной из версий, он был удушен охранниками, которым надоело ждать его смерти. В позднем Ныробском письменном сказании указано: «…и погребен был у церкви Николая Чудотворца, подле алтарь на северной стороне, и где тело его лежало - построена была церковь, и в ней гробница покрыта сукном и крест вышит» . В 1606 г. его тело было перевезено в Москву и с почетом погребено в Новоспасском монастыре, где вскоре были похоронены три его брата - Александр, Василий и Иоанн. Над местом захоронения своих дядей царь Михаил Федорович построил храм в честь Знамения Божией Матери - родовой святыни Романовых. А на месте первого погребения Михаила Никитича был воздвигнут храм во имя Богоявления Господня.
После смерти
После воцарения на престол рода Романовых в 1613 году ныробские места были объявлены святыми, а его жители были освобождены от государственных налогов. Сам же Ныроб стал местом паломничества, куда из многих районов России стекались богомольцы, чтобы помолиться на местах страданий мученика и прикоснуться к его цепям. Царский приказ исправно выполнялся на протяжении трехсот лет, вплоть до 1927 года , но с ужесточением антицерковной политики государства храм был использован не по назначению и едва не разрушен. Новая жизнь стерла воспоминания о невинном человеке из царского рода Романовых , принявшем мученическую смерть по оговору. На месте, где сидел Михаил Романов, была поставлена часовня, в которую поместили кандалы страдальца.
По сей день одной из главных ныробских святынь являются цепи, в которые некогда был закован Михаил Никитич и в которых он принял мученическую кончину. При Императоре Николае II была предпринята попытка прославления боярина Михаила Никитича Романова в лике святых, но помешала революция, арест и убийство Царской Семьи.
Напишите отзыв о статье "Романов, Михаил Никитич"
Ссылки
1. .
2.
3. .
Литература
Белдыцкий Н. П. Ныробский узник: древности и окрестности села Ныроба, Чердынского уезда. Чердынь, 1995. 12 с.: ил.
Отрывок, характеризующий Романов, Михаил Никитич
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
Загрузка...