Лжедмитрий Первый
(энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона)
Лжедимитрий I - царь московский (1605 - 1606). Происхождение этого лица, равно как история его появления и принятия на себя имени царевича Димитрия, сына Иоанна Грозного, остаются до сих пор весьма темными и вряд ли даже могут быть вполне разъяснены при настоящем состоянии источников. Правительство Бориса Годунова, получив известие о появлении в Польше лица, назвавшегося Димитрием, излагало в своих грамотах его историю следующим образом.
Юрий или Григорий Отрепьев, сын галицкого сына боярского, Богдана Отрепьева, с детства жил в Москве в холопах у бояр Романовых и у кн. Бор. Черкасского; затем, навлекши на себя подозрение царя Бориса, он постригся в монахи и, переходя из одного монастыря в другой, попал в Чудов монастырь, где его грамотность обратила внимание патриарх Иова, взявшего его к себе для книжного письма; похвальба Григория о возможности ему быть царем на Москве дошла до Бориса, и последний приказал сослать его под присмотром в Кириллов монастырь. Предупрежденный вовремя, Григорий успел бежать в Галич, потом в Муром, и, вернувшись вновь в Москву, в 1602 г. бежал из нее вместе с неким Инок. Варлаамом в Киев, в Печерский монастырь, оттуда перешел в Острог к кн. Константину Острожскому, затем поступил в школу в Гоще, и наконец вступил на службу к кн. Ад. Вишневецкому, которому впервые и объявил о своем якобы царском происхождении.
Этот рассказ, повторенный позднее и правительством царя Василия Шуйского, вошедший в большую часть русских летописей и сказаний и основанный главным образом на показании или «Извете» упомянутого Варлаама, был сперва всецело принят и историками. Миллер, Щербатов, Карамзин, Арцыбашев отожествляли Лжедмитрия I с Григорием Отрепьевым. Из новых историков такое отожествление защищают С. М. Соловьев и П. С. Казанский - последний, однако, не безусловно. Уже очень рано возникли сомнения в правильности такого отожествления. Впервые подобное сомнение было высказано в печати митрополитом Платоном («Краткая церковная история», изд. 3-е, стр. 141); затем уже более определенно отрицали тожество Л. и Отрепьева А. Ф. Малиновский («Биографические сведения о кн. Д. М. Пожарском», М., 1817), М. П. Погодин и Я. И. Бередников («Ж. М. Н. Пр.», 1835, VII, 118 - 20). Особенно важны были в этом отношении работы Н. И. Костомарова, убедительно доказавшего недостоверность «Извета» Варлаама.
Костомаров предполагал, что Лжедмитрий I мог происходить из западной Руси, будучи сыном или внуком какого-нибудь московского беглеца; но это лишь предположение, не подтвержденное никакими фактами, и вопрос о личности первого Лжедмитрия I остается открытым. Почти доказанным можно считать лишь то, что он не был сознательным обманщиком и являлся лишь орудием в чужих руках, направленным к низвержению царя Бориса. Еще Щербатов считал истинными виновниками появления самозванца недовольных Борисом бояр; мнение это разделяется большинством историков, причем некоторые из них немалую роль в подготовке самозванца отводят полякам и, в частности, иезуитам. Оригинальный вид приняло последнее предположение у Бицына (Н. М. Павлова), по мнению которого было два самозванца: один (Григорий Отрепьев) был отправлен боярами из Москвы в Польшу, другой - подготовлен в Польше иезуитами, и последний-то и сыграл роль Димитрия. Это чересчур искусственное предположение не оправдывается достоверными фактами истории Лжедмитрия I и не было принято другими историками.
То обстоятельство, что Лжедмитрий I вполне владел русским языком и плохо знал латинский, бывший тогда обязательным для образованного человека в польском обществе, позволяет с большой вероятностью предположить, что по происхождению Лжедмитрия I был русский. Достоверная история Лжедмитрия начинается с появления его в 1601 г. при дворе кн. Конст. Острожского, откуда он перешел в Гощу, в арианскую школу, а затем к кн. Ад. Вишневецкому, которому и объявил о своем якобы царском происхождении, вызванный к этому, по одним рассказам, болезнью, по другим - оскорблением, нанесенным ему Вишневецким. Как бы то ни было, последний поверил Лжедмитрию, равно как и некоторые другие польские паны, тем более, что на первых же порах явились и русские люди, признавшие в Лжедмитрии мнимо-убитого царевича.
Особенно близко сошелся Лжедмитрием с воеводой сандомирским, Юрием Мнишеком, в дочь которого, Марину, он влюбился. Стремясь обеспечить себе успех, Лжедмитрий пытался завести сношения с королем Сигизмундом, на которого, следуя, вероятно, советам своих польских доброжелателей, рассчитывал действовать через иезуитов, обещая последним присоединиться к католичеству. Папская курия, увидав в появлении Лжедмитрия давно желанный случай к обращению в католичество московского государства, поручила своему нунцию в Польше, Рангони, войти в сношения с Лжедмитрием, разведать его намерения и, обратив в католичество, оказать ему помощь.
В начале 1604 года Лжедмитрий в Кракове был представлен нунцием королю; 17 апреля совершился его переход в католичество. Сигизмунд признал Лжедмитрия I, обещал ему 40000 злотых ежегодного содержания, но официально не выступил на его защиту, дозволив лишь желающим помогать царевичу. За это Лжедмитрий обещал отдать Польше Смоленск и Северскую землю и ввести в московском государстве католицизм.
Вернувшись в Самбор, Лжедмитрий предложил руку Марине Мнишек; предложение было принято, и он выдал невесте запись, по которой обязался не стеснять ее в делах веры и уступить ей в полное владение Великий Новгород и Псков, причем эти города должны были остаться за Мариной даже в случае ее неплодия. Мнишек набрал для будущего зятя небольшое войско из польских авантюристов, к которым присоединились 2000 малороссийских казаков и небольшой отряд донцов.
С этими силами Лжедмитрий 15 августа 1604 г. открыл поход, а в октябре перешел московскую границу. Обаяние имени царевича Димитрия и недовольство Годуновым сразу дали себя знать. Моравск, Чернигов, Путивль в др. города без боя сдались Лжедмитрию; держался только Новгород-Северский, где воеводой был П. Ф. Басманов. 50000 московское войско, под начальством Мстиславского, явившееся на выручку этого города, было на голову разбито Лжедмитрием, с его 15000 армией. Русские люди неохотно сражались против человека, которого многие из них в душе считали истинным царевичем; поведение боярства, которое Борис при первых вестях о Лжедмитрии обвинил в постановке самозванца, усиливало начинавшуюся смуту: некоторые воеводы, выступая из Москвы, прямо говорили, что трудно бороться против прирожденного государя.
Большинство поляков, недовольных задержкой платы, оставило в это время Лжедмитрия, но за то к нему явилось 12000 казаков. В. И. Шуйский разбил 21 янв. 1605 г. Лжедмитрий при Добрыничах, но затем московское войско занялось бесполезной осадой Рыльска и Кром, а тем временем Лжедмитрий, засевший в Путивле, получил новые подкрепления. Недовольный действиями своих воевод, царь Борис послал к войску П. Ф. Басманова, перед тем вызванного в Москву и щедро награжденного; но и Басманов не мог уже остановить разыгравшейся смуты.
13 апреля умер внезапно царь Борис, а 7 мая все войско, с Басмановым во главе, перешло на сторону Лжедмитрия. 20 июня Лжедмитрий торжественно въехал в Москву; провозглашенный перед тем царем Федор Борисович Годунов еще раньше был убит посланными Лжедмитрия, вместе со своей матерью, а уцелевшую сестру его Ксению Лжедмитрий сделал своей любовницей; позднее она была пострижена.
Через несколько дней после въезда Лжедмитрия в Москву обнаружились уже замыслы бояр против него. В. И. Шуйский был уличен в распускании слухов о самозванстве нового царя и, отданный Лжедмитрием на суд собора, состоявшего из духовенства, бояр и простых людей, приговорен к смертной казни. Лжедмитрий заменил ее ссылкой Шуйского, с двумя братьями, в галицкие пригороды, а затем, вернув их с дороги, простил совершенно, возвратив им имения и боярство.
Патриарх Иов был низложен и на место его возведен архиепископ рязанский, грек Игнатий, который 21 июля и венчал Лжедмитрия I на царство. Как правитель, Лжедмитрий, согласно всем современным отзывам, отличался недюжинной энергией, большими способностями, широкими реформаторскими замыслами и крайне высоким понятием о своей власти. «Остротой смысла и учением книжным себе давно искусив», говорит о нем кн. Хворостинин и прибавляет: «самодержавие выше человеческих обычаев устроя». Он переустроил думу, введя в нее, в качестве постоянных членов, высшее духовенство; завел новые чины по польскому образцу: мечника, подчашия, подскарбия; принял титул императора или цезаря; удвоил жалованье служилым людям; старался облегчить положение холопов, воспрещая записи в наследственное холопство, и крестьян, запрещая требовать обратно крестьян, бежавших в голодный год.
Лжедмитрий I думал открыть своим подданным свободный доступ в западную Европу для образования, приближал к себе иноземцев. Он мечтал составить союз против Турции, из императора германского, королей французского и польского, Венеции и московского государства; его дипломатические сношения с папой и Польшей были направлены главным образом к этой цели и к признанию за ним императорского титула. Папа, иезуиты и Сигизмунд, рассчитывавшие видеть в Лжедмитрии I покорное орудие своей политики, сильно ошиблись в расчетах. Он держал себя вполне самостоятельно, отказался вводить католицизм и допустить иезуитов и добился того, чтобы Марина, по прибытии в Россию, наружно исполняла обряды православия. Довольно индифферентный к различиям религий, в чем может быть сказалось влияние польского арианства, он избегал, однако, раздражать народ.
Равным образом Лжедмитрий I решительно отказался делать какие-либо земельные уступки Польше, предлагая денежное вознаграждение за оказанную ему помощь. Отступления от старых обычаев, какие допускал Лжедмитрий I и какие стали особенно часты со времени прибытия Марины, и явная любовь Лжедмитрия к иноземцам раздражали некоторых ревнителей старины среди приближенных царя, но народные массы относились к нему доброжелательно, и москвичи сами избивали немногих говоривших о самозванстве Лжедмитрия. Последний погиб исключительно благодаря заговору, устроенному против него боярами и во главе их - В. И. Шуйским.
Удобный повод заговорщикам доставила свадьба Лжедмитрия. Еще 10 ноября 1605 г. состоялось в Кракове обручение Лжедмитрия I, которого заменял в обряде посол московский Власьев, а 8 мая 1606 г. в Москве совершился и брак Лжедмитрия I с Мариной. Воспользовавшись раздражением москвичей против поляков, наехавших в Москву с Мариной и позволявших себе разные бесчинства, заговорщики, в ночь с 16 на 17 мая, ударили в набат, объявили сбежавшемуся народу, что ляхи бьют царя, и, направив толпы на поляков, сами прорвались в Кремль. Захваченный врасплох, Лжедмитрий I пытался сначала защищаться, затем бежал к стрельцам, но последние, под давлением боярских угроз, выдали его, и он был застрелен Валуевым. Народу объявили, что, по словам царицы Марии, Лжедмитрий I был самозванец; тело его сожгли и, зарядив прахом пушку, выстрелили в ту сторону, откуда он пришел.
Для Руси начало 17 века стало одним из сложнейших периодов за всю историю. Неурожаи в течение нескольких лет, подряд, спровоцировали недовольство правлением Бориса Годунова не только в кругах боярской знати, но и среди простого люда.
Человек, позже ставший известным, как Лжедмитрий 1 (и, конечно же, серьезные политические силы в Польше), воспользовался удобнейшим моментом и в 1601 г. объявил себя чудесным образом спасшимся царевичем.
Нужно сказать, что происхождение Лжедмитрия 1 остается до сих пор достоверно не установленным. Однако краткая биография Лжедмитрия 1 сообщает, что он был сыном Богдана Отрепьева, дворянина из Галича. Приняв постриг, Григорий Отрепьев стал монахом Чудова монастыря, откуда бежал, предположительно, в 1601 г.
После 1601 г., получив серьезную поддержку аристократии и духовенства Польши, Лжедмитрий занимается подготовкой возвращения «законного» правителя на престол России. Сам же Лжедмитрий в этот период щедро раздает обещания о вознаграждениях (отдать Польше Северскую и Смоленскую земли) и помощи (в частности Сигизмунду 3 против Швеции), принимает тайно католичество.
Только осенью 1604 г. он с польско-литовским отрядом вступает на Российские земли недалеко от Чернигова. Этот ход, видимо, был неплохо рассчитан. Крестьянские восстания в южных землях очень поспособствовали успешному исходу похода. Лжедмитрий 1 смог хорошо укрепиться в Путивле.
Вскоре после этого умирает Борис Годунов. Власть переходит к его сыну Федору. Но, он был 1 июня 1605 г. свергнут в ходе восстания. А основная часть армии перешла на сторону самозванца. Вступив в столицу России 30 июня 1605 г. по новому стилю, Лжедмитрий 1 уже на следующий день был коронован на царство. Церемония прошла в Успенском соборе.
Началось правление Лжедмитрия 1 с попыток проведения самостоятельной политики. Он учредил денежные и земельные оклады желая получить поддержку знати. Средства на это требовались немалые и они были найдены за счет пересмотра земельных прав монастырей. Крестьяне, так же, получили определенные послабления. Например, южные области были освобождены от выплаты налогов на 10 лет. Однако меры эти успеха Лжедмитрию не принесли. Для выплаты денег Польше пришлось заметно увеличить налоги. И это привлекло кркстьянско-казацкому восстанию уже в следующем 1606 году. Для его прекращения самозванцу пришлось пойти на большие уступки, но военная сила не применялась.
Однако в полном объеме выполнять обещания, данные Сигизмунду 3, Лжедмитрий 1 не спешил, что заметно испортило их взаимоотношения. Ситуация внутри страны тоже была близка к кризису. В результате возникшего заговора, во главе которого встал Шуйский Лжедмитрий 1 был убит. Это произошло во время вспыхнувшего в столице бунта. Горожане, крайне негативно настроенные против множества поляков, съехавшихся на свадьбу самозванца и Марии Мнишек. Тело первоначально захоронили, но потом сожгли. Пепел был выстелен из пушки в сторону Польши.
Но, уже в 167 г. в Польше появился еще один самозванец – Лжедмитрий 2. Он известен под прозвищем Тушинский Вор. О биографии этого «чудом спасшегося Лжедмитрия 1» известно крайне мало. Пожалуй, единственный достоверно установленный факт – это его невероятная похожесть на первого самозванца. Он поддержал начавшееся в тот период восстание Болотникова. Однако двум армиям не удалось соединиться под Тулой, как планировалось изначально.
В 1608 г. войско Шуйского было полностью разбито, а сам Лжедмитрий 2 обосновался в Тушине. Москву взять ему не удалось, а потому армия занялась грабежами и погромами. Именно из-за этого эпизода в биографии Лжедмитрий и получил свое прозвище. Такое «правление Лжедмитрия 2» продолжалось 2 г. Не в силах самостоятельно изменить ситуацию, Шуйский заключил договор с правителем Швеции, обещая отдать Карелы, в обмен на помощь. Михаил Скопин-Шуйский, племянник царя был поставлен командующим. Он оказался талантлив в ратном деле и победы Шуйского дали Польше повод вмешаться и начать интервенцию. Однако путь по русским землям не был простым. Смоленск смог обороняться 20 месяцев.
Лжедмитрий 2 после появления войска Шуйского бежал и обосновался в Калуге. На царство был венчан Сигизмунд Владислав. Надежды, которые возлагались на Скопина-Шуйского, не оправдались. В 1610 г. он при невыясненных обстоятельствах умер. Надеясь вновь занять престол, Лжедмитрий 2 с войском двинулся к столице. Но, скоро ему снова пришлось бежать в Калугу, где он и был убит в августе 1610 г. В 1613 г. Смутное Время для Руси закончилось и на царство был венчан первый правитель из рода Романовых.
В эти годы правительство Годунова столкнулось еще с одной неожиданной опасностью: на южных рубежах страны появился человек, объявивший себя спасшимся от убийц царевичем Дмитрием и заявивший о своих правах на русский престол.
Большинство ученых сходится на том, что это был обедневший галицкий дворянин, слуга в доме одного из бояр Романовых, Григорий Отрепьев. После падения этого рода он постригся в монахи, бродил по монастырям, служил при дворе Патриарха переписчиком книг. Уже в это время Отрепьев начал внушать окружающим мысль о своем необычном происхождении и великом предначертании. В 1602 г. Отрепьев бежал в Литву, затем появился в Киево-Печерском монастыре, потом остановился в имении богатейшего польского вельможи князя Адама Вишневецкого, где и объявил себя царевичем Дмитрием. 20-летний Григорий Отрепьев был человеком неплохо образованным, одаренным, отличался авантюристическими наклонностями и невероятным честолюбием.
Один из русских историков заметил, что испечен был Лжедмитрий в Польше, но замешен из московского теста. Действительно, в хоромах Романовых, в среде московских дьяков появилась мысль противопоставить самозванца Годунову и свалить ненавистного царя. Смута, начавшаяся в 1601 г. во время голода, усилилась с появлением самозванца. Он был нужен многим: его поддержали в России, помощь ему оказывали польские магнаты и польский король. Вскоре самозванец оказался при дворе сандомирского воеводы Юрия Мнишека.
Он влюбился в 16-летнюю дочь воеводы Марину и обручился с ней. Марина обладала огромным честолюбием. Лжедмитрий принял католичество, но тайно, чтобы русские православные люди не отвернулись от него.
В Запорожской Сечи начала формироваться армия самозванца. Туда же к самозванцу пришли послы с Дона.
Воззвания Лжедмитрия находили отклик среди казачества, беглых холопов и крестьян. Ширился слух, что Дмитрий Иванович и есть тот самый справедливый и добрый царь, о котором мечтал народ. «Царевич» не скупился на обещания: польскому королю он обязался передать Чернигово-Северские земли и сокровища царской казны; Мнишекам посулил Новгород и Псков; польским магнатам поклялся возместить затраты на содержание его наемников.
В октябре 1604 г. войско Лжедмитрия форсировало Днепр. С ним шли около 2 тыс. наемников и запорожские казаки. Его войско вскоре достигло 15 тыс. человек. Города сдавались самозванцу без боя. Казаки, посадские люди и стрельцы приводили к нему связанных воевод. Несмотря на два крупных поражения от царских войск, Лжедмитрий быстро восстанавливал войско и двигался вперед. Вскоре почти все города юга и юго-запада страны признали власть самозванца.
В царском войске началось брожение, увеличилось число перебежчиков. Годунов получал со всех сторон неутешительные вести, здоровье его пошатнулось. 13 апреля 1605 г. он скончался. Появились слухи, что царь покончил с собой. Москва начала присягать его сыну Федору Борисовичу. А под Кромами царские воеводы с войском перешли на сторону Лжедмитрия. Дорога на Москву для самозванца была открыта.
Восстание в Москве
Однако самозванец медлил. Перешедшие на его сторону правительственные войска были ненадежны, среди них разнесся слух, что царевич-то неподлинный. Лжедмитрий опасался столкновений с войсками, преданными старой власти. Ведь его успехи были связаны не с военными победами, а с восстанием народа, добровольной сдачей городов.
Самозванец рассылал прелестные грамоты, в которых обличал Годуновых, обещал боярам - прежнюю честь, дворянам - милости и отдых от службы, торговым людям - облегчение от податей, народу - благоденствие. Направил он своих гонцов и в Москву. 1 июня 1605 г. предок А.С. Пушкина Гаврила Пушкин на Лобном месте рядом с Кремлем зачитал грамоту Лжедмитрия. Народ бросился в Кремль. Дворцовая стража разбежалась, Москва оказалась в руках восставших, которыми умело руководили люди самозванца. Годуновы бежали из Кремля.
Толпа захватила опустевший дворец и разгромила его, а затем начала крушить и грабить храмины богатых людей, в первую очередь дома семейства Годуновых и близких к ним бояр и дьяков. Захвачены были все винные погреба, люди разбивали бочки и черпали вино кто шапкой, кто башмаком, кто ладонью. Как писал современник, вина опилися многие люди и померли.
Лжедмитрий, подойдя к Серпухову, требовал расправы над Годуновыми и их покровителем Патриархом Иовом. Восставшие притащили Патриарха в Успенский собор Кремля, сорвали с него патриаршьи одежды и знаки отличия и бросили Иова в повозку, которая увезла его в один из дальних монастырей. Федора Годунова с матерью и сестрой стрельцы доставили на их московское подворье. По приказу посланцев самозванца, князей Голицына и Мосальского, стрельцы убили царицу и Федора, его сестру Ксению позже постригли в монахини и отправили в Кирилло-Белозерский монастырь. Династия Годуновых прекратила существование.
20 июня 1605 г. под колокольный звон Лжедмитрий торжественно въехал в Москву. Толпы людей восторженно приветствовали народного царя. В тот же день Василий Шуйский заявил, что в 1591 г. был убит не царевич, а другой мальчик.
Мария Нагая, встретившись под Москвой с Лжедмитрием, признала в нем своего сына. Вместе они вышли к ревевшей от восторга толпе. Прежде чем въехать в Кремль, Лжедмитрий остановил коня около собора Василия Блаженного, снял шапку, перекрестился, взглянул на Кремль, на толпы людей и заплакал. Народ, рыдая, пал на колени. В первый же день своего правления он, как ранее Годунов, дал обет не проливать кровь подданных.
Личность Лжедмитрия
Облик Лжедмитрия не вязался с привычными представлениями о русском самодержце. Это был человек вполне европейских обычаев. Впервые в истории страны он разрешил свободный выезд купцам за границу, провозгласил свободу вероисповедания. О католиках и православных говорил: Все они христиане.
Лжедмитрий деятельно участвовал в работе Боярской думы, поражал своей способностью быстро решать сложные вопросы, дважды в неделю лично принимал челобитья. Лжедмитрий выказал себя сторонником просвещения народа, бояр уговаривал посылать детей для обучения за границу. Он свободно вел себя за обедом, умел поддержать беседу, любил музыку, не молился перед трапезой, днем не ложился почивать, как это было в русских традициях.
Новый царь учил ратных людей брать крепости приступом, сам участвовал в маневрах, метко стрелял из пушек.
В начале XVII в. Россия была не готова к такой ломке обычаев. Духовенство и простой народ встречали подобные новшества с недовернем и удивлением. Особенно эти чувства усилились, когда в Москве появилась невеста царя Марина Мнишек в сопровождении 2 тыс. польских шляхтичей. Русских людей поразило, что их царь женится на католичке. Марина отказалась принять причастие из рук православного священника, надеть русское платье. Сопровождавшие ее паны и охрана вели себя вызывающе.
Правление Лжедмитрия
Лжедмитрий попытался совершить невозможное - обеспечить интересы бояр, дворян, посадских людей, холопов, казаков, крепостных крестьян, католиков и православных. Прежде всего он урегулировал отношения с Боярской думой: подтвердил ее полномочия, обещал боярам сохранить их вотчины; вернул в Москву многих опальных бояр и дьяков, в первую очередь оставшихся в живых Романовых. Филарета (Федора Романова) удостоил сана митрополита. В Москву вернулся маленький Михаил Романов с матерью.
Лжедмитрий попытался освободиться от польских и казацких отрядов, которые дискредитировали его. Он заплатил полякам за службу и предложил вернуться на родину, однако те оставались в Москве. Вскоре московское население выступило против насилий с их стороны. Лжедмитрий приказал арестовать поляков - зачинщиков беспорядков, но потом тайно отпустил их. Казаков он также отправил восвояси; все холопы, крестьяне и посадские люди были уволены из войска. Так закончила свое существование народная армия самозванца.
Как и предшествовавшие правители, Лжедмитрий стремился опереться на дворян. Он роздал им огромные суммы денег, наделил землями, населенными крестьянами. Трудным был для нового царя выбор политики в отношении холопов и крестьян: облегчить их участь значило восстановить против себя верхи общества, а оставить все как было - оттолкнуть от себя массы, которые привели его к власти. Лжедмитрий пошел на компромисс: отпустил на волю холопов, которые попали в кабалу в голодные годы; освободил от налогов жителей юго-западных областей, оказавших ему наибольшую поддержку; оставил на свободе крестьян, которые бежали от господ в голодные годы. В то же время он увеличил сроки урочных лет, сохранив незыблемым крепостное право. Самозванец продолжил популярную при Годунове борьбу со взяточничеством, запретив под страхом смерти брать взятки. Разрешив представителям крестьянских общин самим доставлять собранные налоги в казну, он нанес удар по привычке приказных людей прикарманивать себе часть налоговых средств.
Православное духовенство с подозрением относилось к связям нового царя с поляками-католиками. Церковники с возмущением смотрели, как поляки постоянно находились рядом с царем, как дерзко вели себя в православных храмах. Но в отношениях с Польшей с первых же дней правления Лжедмитрий показал себя приверженцем российских интересов и православия. Он отказался предоставить обещанные земли польскому королю, урезал плату польским наемникам и магнатам, не раз высказывался за возвращение России западных земель, захваченных Речью Посполитой. Отказал католикам в постройке храмов на территории России. В то же время, опасаясь боярских заговоров, Лжедмитрий держал около себя иностранцев телохранителей, его близкими советниками были поляки. Это раздражало русское население.
Конец Лжедмитрия
По приказу Лжедмитрия к Москве были стянуты дворянские отряды - предстоял поход против Крымского ханства. Новгородцев и псковичей возглавили князья Шуйский и Голицын, организовавшие против Лжедмитрия заговор.
Под утро 17 мая 1606 г. в Москве тревожно загудел набат. Горожане бросились громить дворы, где размещались поляки. Отряд в 200 вооруженных дворян во главе с боярами-заговорщиками проник в Кремль, и заговорщики ворвались в покои царя. Лжедмитрий вышел к ним с мечом в руках, но после короткой схватки отступил в спальню. Выпрыгнув из окна, он вывихнул ногу и разбил грудь. Заговорщики тщетно искали его. Ничего не подозревавшие стрельцы внесли царя во дворец. Заговорщики тут же зарубили его мечами. Три дня лежало тело Лжедмитрия на Красной площади для всеобщего обозрения. Потом труп сожгли, пепел зарядили в пушку и выстрелили в ту сторону, откуда пришел самозванец. Марину Мнишек и ее отца арестовали и выслали в Ярославль.
Сразу же около домов польских шляхтичей, послов, купцов была поставлена стража. Бояре не хотели обострять отношения с Польшей.
В мае 2006 г. (17 ст. ст.) исполняется 400 лет всенародному восстанию в Москве, в результате которого был свергнут и убит Лжедмитрий 1. Общеевропейская интрига, направленная на полное закабаление и окатоличивание России, была сорвана.
Если бы 11-месячное правление агента иезуитов Лжедмитрия 1 продлилось ещё хотя бы немного, последствия для России могли бы стать непоправимыми.
Однако историю Смутного времени нам давно подают не в трагических и героических, а в двусмысленных тонах. Например, "февралист" А. Карташев в своей "Истории Русской Церкви", изданной американской ложей в Париже в 1959 г. (М., 1991 г.), рисует чуть ли не положительный портрет самозванца. Лжедмитрий якобы решил использовать Рим с благими целями: "...Вместо безнадежной латинизации проводить просветительную "оксидентализацию" (озападнивание. - Н. С.), т.е. как бы предвосхищать реформу Петра Великого, под предлогом необходимой подготовки к соединению церквей" (т. 2, с. 58).
Карташев даже обвиняет наших предков в том, что они в самом начале Смутного времени ответили отказом на предложения польского канцлера Сапеги. Тот предлагал разрешить свободный въезд поляков и литовцев в Россию, принимать их на нашу государственную службу, дать право строить костёлы в русских городах: "Москва оставалась глуха к идее федеративного слияния. Свой государственный организм она понимала как монолитно единоверный, с душою единственно православной" (с. 54).
Наш историк Д. И. Иловайский писал: "Идея самозванства вытекала почти сама собою из тех обстоятельств, в которых находилась тогда Московская Русь. Эта идея уже носилась в воздухе со времени трагической смерти царевича Димитрия, которая без сомнения продолжала служить в народе предметом разнообразных толков и пересудов. От них недалеко было и до появления легенды о чудесном спасении, которому так склонна верить всякая народная толпа, особенно недовольная настоящим, жаждущая перемен и, прежде всего, конечно, перемены правительственных лиц. Мы знаем, что Борису Годунову и по характеру своему, и по разным другим обстоятельствам не удалось приобрести народное расположение, ни примирить с необычным возвышением своей фамилии старые боярские роды".
Иловайский ясно сказал о причинах Смуты: "Адский замысел против Московского государства - замысел, плодом которого явилось самозванство, - возник и осуществился в среде враждебной нам польской и ополяченной западнорусской аристократии".
Но самозванство породило Смуту или же Смута - самозванство? Наш византинист Ф. И. Успенский раскрывает план завоевания России ещё в 1585-1586 гг., т.е. сразу после смерти Ивана Грозного и при жизни Св. царевича Димитрия Угличского. В работе "Восточный вопрос" Успенский пишет о плане польского короля Стефана Батория (1576-1586) "...устроить из Московии базу для разрешения Восточного вопроса, причем предполагалось завоевание Кавказа и Армении, присоединение Персии и движение на Константинополь" (Ф. И. Успенский. История Византийской империи. Восточный вопрос. М., 1997, с. 677).
Этот план, представленный Баторием двум папам - Григорию 13 и Сиксту 5, получил полное одобрение обоих, причем последний даже послал деньги полякам на завоевание России. Успенский не производил расчетов, но мы, подсчитав, можем заключить, что у Рима при всём его страстном властолюбии не было огромной суммы на войну с Россией. Важен вывод Успенского: "...План Батория не умер вместе с виновником его. Достаточно сослаться на историю Смутного времени... с первым самозванцем Польша осуществила знаменитый проект Стефана Батория в той части, которая предусматривала католического государя на Московском престоле" (с. 681, 695).
Знаменитый греческий старец афонский архимандрит Георгий (Капсанис) в своей объёмной работе "Борьба монахов за Православие" (Афон, 2003) отмечает, что Мелетий Пигас, впоследствии Патриарх Александрийский, в 1582 г. написал сочинение против папы и послал свой труд царю как "борцу и защитнику Православия". В 1584 г. "по просьбе самодержца всея Руси" Мелетий Пигас прибыл в Москву для перевода книги о Флорентийском соборе, присланной из Рима в Москву (с. 318, 321).
И как ни старался Рим, Москва не сдавалась, и в этом ей помогали православные греки. Не в этом ли причина Смуты, подготовленной Римом гораздо позже? Начало Смуты на Руси - 1603 г. В Европе же в то время - после долгих войн - устанавливается редкое затишье, полностью исчезнувшее позднее, в годы ожесточенной общеевропейской Тридцатилетней войны (1618-1648). Иными словами, хотя царская Россия накануне Смуты и не оказалась в глухой изоляции, но как-то незаметно нас оставили наедине с событиями, тщательно подготовленными в недрах Европы.
Корифеи нашей исторической науки - Н. М. Карамзин (вслед за ним и А. С. Пушкин, посвятивший Карамзину драму "Борис Годунов") и С. М. Соловьев - считали, что первый самозванец - это Отрепьев. В. О. Ключевский был более осторожен в определении личности Лжедмитрия: "Этот неведомый кто-то, воссевший на московский престол после Бориса, возбуждает большой анекдотический интерес. Его личность доселе остаётся загадочной, несмотря на все усилия ученых разгадать её..." (В. О. Ключевский. Курс русской истории. Ч. 3, М., 1988, с. 30).
Митрополит Московский Платон (Левшин) (1812) и один из его преемников по кафедре - владыка Макарий (Булгаков) (1882) - считали, что Смута была ухищрённей, чем принято думать. Владыка Макарий допускал, что Лжедмитрий мог быть как Гришка Отрепьев, так и "ещё иной кто-либо", но что в любом случае самозванец прибег к помощи иезуитов ("История Русской Церкви". Кн. 6, М., 1996, с. 75).
Церковный историк РПЦЗ Н. Д. Тальберг (1967) в своей "Истории Русской Церкви" писал: "Самозванцу оказана была поддержка польскими панами и, в особенности, иезуитами. Кем он был в действительности, до сих пор осталось невыясненным... Самозванец для большего успеха в своем предприятии принял латинскую веру, которую обещал ввести во всей России" (ч. 1, с. 309).
Историк Н. М. Костомаров привел убедительные доказательства, что Гришка Отрепьев и Лжедмитрий 1 - это два разных человека: "1) Если бы названный Димитрий (т. е. Лжедмитрий 1. - Н. С.) был беглый монах Отрепьев, убежавший из Москвы в 1602 году, то никак не мог бы в течение каких-нибудь двух лет усвоить приёмы тогдашнего польского шляхтича. Мы знаем, что царствовавший под именем Димитрия превосходно ездил верхом, изящно танцевал, метко стрелял, ловко владел саблей и в совершенстве знал польский язык; даже в русской речи его слышен был не московский выговор. Наконец, в день своего прибытия в Москву, прикладываясь к образам, он возбудил внимание своим неумением сделать это с такими приёмами, какие были в обычае у природных москвичей.
2) Названный царь Димитрий привез с собою Григория Отрепьева и показывал его народу... 3) В Загоровском монастыре (на Волыни) есть книга с собственноручною подписью Григория Отрепьева; подпись эта не имеет ни малейшего сходства с почерком названного царя Димитрия" (Н. М. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. Кн. 1., М., 1995, с. 506).
Вот вывод Иловайского: "Кто был первый самозванец, принявший на себя имя царевича Димитрия, может быть, со временем объяснится какою-нибудь счастливою находкою, а может быть, навсегда останется тайною для истории. Есть старое известие, которое называет его побочным сыном Стефана Батория, - известие само по себе достойное внимания; но мы не можем ни принять его, ни отвергнуть за недостатком более положительных данных. Можем только заключать, что, по разным признакам, это был уроженец Западной Руси и притом шляхетского происхождения" (много позже Иловайского к объяснению - самозванец - это побочный сын Стефана Батория - вернулся английский писатель Р. Сабатини в серии своих исторических разгадок. Кстати, известны слова самозванца полякам, предупреждавшим его о заговоре в мае 1606 г.: "Как вы, ляхи, малодушны!". Их можно понимать по-разному. Если самозванец был Отрепьев, тогда они понятны. А если он был не Отрепьев и не поляк, тогда кто?).
Очень важны слова Иловайского о том, что Лжедмитрий - это не Гришка Отрепьев: "Тождество сие, по тщательному пересмотру вопроса, оказывается ложным. Тем не менее бегство Отрепьева из Москвы и его прямое участие в деле самозванца едва ли подлежат сомнению; хотя и нет пока возможности достаточно выяснить его истинную роль в этом деле".
Выводы Иловайского убедительны. Тем более, если мы вспомним данные Успенского о замысле Смуты в 1585 г. (проект Батория, иезуитов и папы), утверждения митрополита Макария и Тальберга. Исследователь старины Н. М. Павлов считал, что "проглядывала в Самозванце не русская, а какая-то смешанная славянская национальность. Иные его прямо называли поляком, другие и трансильванцем, и волохом, и итальянцем, правильнее же иллирийцем".
Самозванец мог быть не обязательно польским шляхтичем, он мог быть уроженцем Трансильвании (где до сей поры смешанное венгерское, румынское и немецкое население), и итальянцем, и "иллирийцем", то есть выходцем с Балкан, с Адриатического побережья, принадлежавшего Венеции.
Павлов этого не поясняет. Ему важно иное - "становится невозможным слить Отрепьевскую биографию в одно с биографией этого загадочного лица. Обе, не противореча себе порознь, взаимно уничтожают одна другую". Ссылаясь на знаменитого обличителя иезуитов Ю. Ф. Самарина, Павлов пишет, что ещё иезуит Антоний Поссевин, потерпев неудачу в попытках склонить Ивана Грозного к папской вере, уже тогда высказал мысль о возможности ввести унию в России, подстроив для этого самозванца. Самарин сам находил в хорошо знакомой ему иезуитской литературе прямые доказательства существования такого плана.
Известно, что Лжедмитрий венчался на царство в Москве 21 июля 1605 г., а иезуит Черниковский в Успенском соборе произнёс приветственную речь самозванцу по-латыни! Историк Нечволодов добавляет, что самозванец хвалился иезуитам, что он выбрал днём венчания на царство - день памяти Игнатия Лойолы.
Добавим, что это - не похвальба, а чистая правда. Основатель ордена иезуитов Игнатий (Иньиго) Лойола, как предполагают на Западе, - иудей из Испании, перешедший в папизм, - умер 31 июля 1556 г. Именно этот день, 31 июля, иезуиты отмечали и отмечают как "день святого Игнатия". В 17 в. наше 21 июля - это их 31 июля! Но в 1605 г. Лойола был "святым" только в среде иезуитов - папа Павел 5 объявил его "блаженным" только 27.09.1609 г. (в разгар Смуты в России), а папа Григорий 15 - "святым" 12.03.1622 г.
Известный греческий историк архимандрит Василий (Стефанидис) (1958) в своей "Церковной истории с начала по современность" (Афины, 6-е изд., 1998, с. 702-703) писал: "Иезуиты пробовали овладеть и Великой Россией", а Лжедмитрий был лишь "их органом". Далее "последовал период внутренних смут до тех пор, пока законным царём не был избран Михаил Романов (1613) и не был положен предел успеху католиков". Мнение Стефанидиса лишь подтверждает факт иезуитского заговора.
Тем более осторожно надо отнестись к объёмной и донельзя циничной книге немецкого иезуита Пирлинга "Димитрий Самозванец" (русский перевод изд-ва "Сфинкс", М., 1911). В интернете Пирлинг - "русский иезуит". Это ложь. Он был немцем, родившимся в Санкт-Петербурге и быстро покинувшим царскую Россию, где со времён императора Александра 1 были запрещены и иезуиты, и их собратья - масоны. Пирлинг писал на французском и издавался в Париже. Без какой-либо критики он стал непререкаемым авторитетом для Карташева, для выходца из Одессы Г. Флоровского - американского экумениста ("батюшки" в Принстоне и Гарварде), наконец, для современных "россиян", "переосмысливающих" Смутное время.
Впечатление от книги Пирлинга - здесь хитро переплетены два пласта. Первый предназначен для нашего обмана (типа утверждений о "легковерии" пап, о "социальных" причинах Смуты). Второй - для посвященных специалистов по борьбе с Россией. Недаром в предисловии Пирлинг поблагодарил за содействие государственного секретаря (в 1887-1903 гг.) Ватикана, сицилийского кардинала Рамполлу, дипломата, известного своей светскостью и изощрённой хитростью.
Пирлинг пишет, будто Димитрий (он именно так всё время называет самозванца) прибыл в Речь Посполитую, сошёлся с краковским воеводой Зебжидовским и с папским нунцием (послом) Рангони, хотел понять "заблуждения" Православной Церкви и вступил в спор с иезуитами Савицким и Гродзицким. Савицкий был "знаменитый богослов, модный духовник, человек светский".
Не слишком ли пышный прием для беглого монаха из Москвы? После встречи оба иезуита оставили самозванцу "две книги - трактат о Папе и руководство к прениям о Восточной вере. Димитрий сам попросил возобновления этого диспута" (с. 105-106).
Странно - всё в папизме вертится вокруг папы, но ни названия, ни автора трактата о папе Пирлинг не упомянул. Какое же "руководство к прениям о Восточной вере" использовали иезуиты? Таинственная неточность, или весь "диспут о вере" - вымысел? Признал же Пирлинг, что "никто не подумал записать подробности этого диспута". Чтобы иезуиты с их всеобщим доносительством, слежкой за всеми, в том числе друг за другом, со сбором всего, чем человека можно было бы уличить, - ничего не записали?
Напрашивается вывод - никакого "перехода" Гришки Отрепьева в папизм не было. Гришка Отрепьев был. Но на роль Лжедмитрия орден иезуитов с самого начала выбрал кого-то другого, почему и следов его мнимого "обращения" в латинство не оставил.
И далее самое загадочное. Нунций Рангони посылает папе Клименту 8 отчёт о появлении "спасшегося" царевича "Димитрия". Климент 8 на донесении нунция пишет: "Это вроде воскресшего короля Португальского". Иловайский считает такую помету признаком недоверия папы. Пирлинг, напротив, - насмешки. Мне же кажется, что ближе к истине Иловайский.
Климент 8 (Альдобрандини), хоть и навязал "огнём и мечом" Брестскую унию, но иезуитам не доверял. Более того, в 1602 г. он велел инквизиции заняться иезуитским новшеством - их требованием, чтобы кающиеся на исповеди приносили письменное описание своих грехов. Климент 8 всю жизнь лавировал между испанской и анти-испанской партиями. В 1580 г., вскоре после загадочной гибели в Северной Африке португальского короля Себастиана, воспитанника иезуитов, Испания силой захватила Португалию. Лже-Себастианы "Португальские", возникавшие один за другим, тревожили Испанию.
Климент 8 выдал замуж в 1600 г. свою любимую племянницу за герцога Пармского Райнуччо 1 Фарнезе, праправнука папы Павла 3 Фарнезе (его портрет с внуками работы Тициана см. "РВ", v 20, 2005) и (по матери) правнука португальского короля Эммануэля 1 великого. И геополитические, и семейные интересы заставляли папу Климента 8 подозревать в "Димитрии"-самозванце какую-то иезуитскую интригу, возможно, связанную и с португальцами. Климент 8 (1592-1605) стал помогать самозванцу, но не так рьяно и напористо, как его преемник Павел 5 (1605-1621).
У Пирлинга есть свидетельство о редкой осведомлённости самозванца в делах океанских и торговых: "В случае нужды он делал ссылки и на Геродота. Даже в походное время на его столе раскладывались плоскошария. Он умел ими пользоваться. Склонясь над картой, он показывал капелланам путь в Индию через Московское царство. Он сравнивал его с морским путём, огибающим мыс Доброй Надежды, и отдавал предпочтение первому" (с. 177).
Это рассуждения португальца, испанца, итальянца, голландца, но никак не беглого монаха Отрепьева! Есть другое свидетельство, более позднее, принадлежащее члену голландского посольства в России Николасу Витсену: "Пряности им (царским приставам. - Н. С.), правда, понравились, но, когда мы сказали, что они привезены из [Ост-] Индии, кто-то спросил, какая это страна, как далеко от России и как туда попасть, удивились, когда им сказали, что на корабле" (Н. Витсен. Путешествие в Московию 1664-1665. СПб., 1995, с. 90). Если при царе Алексее Михайловиче наши посольские служащие не знали, где находится Индия и как туда попасть, то каким образом за 60 лет до того "беглый монах Отрепьев" рассуждал с капелланами-иезуитами о выгодности сухопутного пути в Индию через Россию, а не вокруг всей Африки - через мыс Доброй Надежды - и далее через Индийский океан?
По данным французского историка Ф. Броделя "Время мира" (М., 1992, с. 509-510), путешествие через мыс Доброй Надежды требовало, в лучшем случае, полтора года туда и обратно. Бродель пишет, что к концу 16 в. португальская власть крепче всего была в Индии. Индию пытались обойти голландцы, проникшие в Индонезию (1599 г.), но тогда "евреи португальского происхождения" распространили в Амстердаме "россказни", будто богатый груз с 400% прибыли голландцы приобрели путем насилия и мошенничества (с. 211). Голландцы достигли Цейлона в 1603 г., Индии - в 1605-1606 гг. (с. 214).
К первым годам 17 в. относится основание огромной голландской Ост-Индской компании, гораздо более скромной английской, и французской компании Восточных Индий. Конечно, торговые пути в Индию не могли интересовать поляков, они с помощью Лжедмитрия хотели того, что было у них перед глазами, - Смоленска, Северской земли, Новгорода, Пскова, Москвы.
Итак, Лжедмитрий 1 мог быть португальцем или выходцем из Португалии, и с этим была связана странная помета папы Климента 8 на первом донесении нунция Рангони о "спасшемся" мнимом царевиче. Известно также из русских источников, что Лжедмитрий был смуглый. Пирлинг пишет, что Антоний Поссевин считал, что "Димитрий может явиться новым Соломоном. Он воздвигнет храм лучше Иерусалимского святилища" (с. 231).
Но он мог быть и выходцем из Италии. Пирлинг перечисляет агентов, следивших за самозванцем по донесениям его неотступных спутников - польских капелланов-иезуитов. Главным агентом здесь оказывается всё тот же матёрый иезуит Антоний Поссевин (давний заводила антирусских козней ещё со времён Ивана Грозного). Поссевин сидел в Венеции и "поддерживал постоянные сношения с итальянскими князьями и с французскими дипломатами. Переход Генриха 4 в католицизм содействовал сближению двух сторон" (с. 230). Капелланы-иезуиты писали генералу ордена иезуитов Аквавива в Рим. Глава ("провинциал") польских иезуитов Стривери писал Поссевину, ему же писал и Савицкий, "духовник" самозванца.
В Венеции находился и посол французского короля Генриха 4 - Ф. Канэ-де-Френ, ставший другом иезуита Поссевина и писавший прямо к советнику французского короля в Париж. В связке с ними действовал ещё и Ла Бланк, осведомитель Франции в "северных странах", чьей профессией, как уклончиво пишет Пирлинг, стала "международная корреспонденция". Донесения польских иезуитов о Лжедмитрии читали и агент герцога Пармского Ф. Ронкарони, и венецианский посол в Праге Ф. Соранцо. Поссевин пытался вовлечь в дело и герцога Урбино Франческо-Мария 2 и великого герцога Тосканского Фердинанда (с. 230-236).
Разберёмся в этом клубке интриг. Если Пармский герцог Райнуччо 1, родич папы Климента 8 и потомок папы Павла 3, лез в нашу Смуту, - это объяснимо. Ясен и интерес Венеции, всегда хищной и космополитической торговой державы. Но при чём здесь герцоги Урбино и Тосканы? Первый был соседом папского государства и главой наёмных войск той же Венеции, а второй - бывшим кардиналом, позже снявшим с себя сан и женившимся. Он же был дядей тогдашней французской королевы Марии Медичи. Всё было по-своему логично и - против нас.
Убийство царя Бориса Годунова, чья внезапная и загадочная смерть (инсульт или яд?) потрясла современников и осталась загадкой для историков, кажется несомненным из книги того же Пирлинга. Маршал Краковского двора Мышковский переписывался с кардиналом Альдобрандини (родственником папы Климента 8) и герцогом Мантуи (т. е. Винченцо 1 Гонзага). В письме от 6 января 1604 г. Мышковский подробно описал убийство царя Бориса Годунова, умершего, как известно, лишь 13 апреля 1605 г. (с. 192-193). Письмо Мышковского Пирлинг нашел в итальянских архивах (Гонзага и Боргезе).
Внезапная смерть царя Бориса Годунова вызвала измену воевод, переметнувшихся к ещё недавно разбитому самозванцу, и скорое свержение молодого царя Фёдора Годунова. Стремясь оправдать самозванца, Пирлинг ложно утверждает, что царь Фёдор и его мать Мария якобы сами приняли яд. Но общеизвестно, что их убили негодяи, посланные самозванцем. О дочери Бориса - Ксении Годуновой - Пирлинг пишет в крайне развязных и циничных выражениях, отрицая другой страшный факт - её сделали наложницей самозванца. Пирлинг повторяет ложь из хвалебной иезуитской брошюры о Лжедмитрии, вышедшей в Венеции, Флоренции, Праге, Граце, Мадриде и Париже в 1605-1609 гг.
Иловайский приводит подробности переговоров уже воцарившегося самозванца с послом папы Павла 5: "Потом он (самозванец. - Н. С.) выразил желание, чтобы папа прислал ему опытных светских лиц, могущих занять место секретарей и советников в делах управления, кроме того, несколько искусных инженеров, военных техников и инструкторов".
Если Лжедмитрий был поляком, то почему он просил папу-итальянца прислать ему итальянцев же для замены русских в делах управления, в войсках? Иловайский далее пишет: "Сверх того, Лжедмитрий просил папу способствовать его дипломатическим сношениям не только с Римским императором (т. е. Рудольфом 2 Габсбургом. - Н. С.), но также с королями Испанским и Французским. Вообще в переговорах с папским послом он обнаружил некоторое дипломатическое искусство".
Пирлинг, ссылаясь на венецианского посла в Праге Соранцо, утверждает, что к Борису Годунову Габсбурги отнеслись прохладно, зато самозванцу стали предлагать невест, дочерей эрцгерцога Карла Штирийского (т. е. дяди императора Рудольфа). Это была семья, воспитанная иезуитами, а сын Карла Штирийского - будущий император Фердинанд 2 - позже проявил себя как католический фанатик. Если Лжедмитрий был Отрепьевым, беглым монахом, то стал бы австрийский император Рудольф 2 предлагать ему в жёны одну из своих двоюродных сестер?
А если Лжедмитрий был поляком, то зачем ему сношения с испанским королем и с австрийским ("римским") императором, с французским королем? Для итальянца это естественно - вспомним многолетние кровавые франко-испанские войны из-за Италии в 16 в., схватки Франции и Испании за голоса кардиналов при избрании каждого папы.
Поведение Лжедмитрия 1 в захваченной им Москве изумляло москвичей. Если страсть к кутежам и танцам выдавала в нём поляка, то его дворец с подземными ходами и построенная учебная крепостица напоминали замки итальянского Возрождения. На учебной крепостице были сделаны выступы в виде голов чертей, из которых торчали пищали, а выстроенный дворец самозванца "украшало" медное изваяние адского Цербера с подвижными челюстями. Развращенность Лжедмитрия доходила даже до содомии - он совратил юного князя И. А. Хворостинина, впоследствии ярого еретика.
Но возможны здесь и французские корни. У французского короля Генриха 3 Валуа (ранее, в 1573-1574 гг., он был выборным королём Польши) фаворитами были молодые красивые дворяне, их звали "миньоны", в садах устраивался "пир травести - ни один из приглашённых не был в одежде, соответствующей его полу". На другом пиру "гостям прислуживали сто самых красивых молодых женщин двора. Брантом (современник событий. - Н. С.) пишет, что они были "полуобнаженными и с распущенными волосами, как невесты". Пир закончился вакханалиями в рощах: современники увидели в них возрождение оргий времен упадка Римской империи" (И. Клула. Екатерина Медичи. Ростов-на-Дону (русский перевод), 1997, с. 287-288, 297).
Лжедмитрий 1 был тесно связан с Францией. Он изумил русских людей и тем, что составил себе личную охрану из французов и немцев (даже не из поляков!). Француз Маржерет командовал сотней конных стрелков, а датчанин и шотландец (?!) - двумя сотнями пеших солдат, вооруженных алебардами. Они никогда не покидали самозванца.
Убийство Лжедмитрия 17 мая 1606 г. стало возможным благодаря хитрости В. Шуйского, втайне от самозванца удалившего большую часть немецких алебардщиков из дворца. Одновременно в Москву вошли наши вооруженные дворяне, перекрывшие все ворота города. Дома, где жили поляки с их свитами, были заранее помечены, а улицы перекрыты рогатками. Разумеется, такой прекрасно организованный заговор был возможен только при тогдашнем однородном московском населении - русском и православном.
Друг самозванца капитан Маржерет - это политический агент Франции. В 1606 г. он вернулся во Францию и составил отчёт для короля Генриха 4 Бурбона. Маржерет называет самозванца только Димитрием Ивановичем, сыном царя Ивана Грозного. Маржерет пишет, что самозванец "решил послать во Францию на английском корабле своего секретаря, чтобы приветствовать христианнейшего короля (Генриха 4.- Н. С.) и вступить с ним в знакомство: Димитрий часто разговаривал со мною о короле с большим уважением. Христианство (т. е. папский мир. - Н. С.) много потеряло со смертью Димитрия, если только он умер, хотя смерть его кажется вполне правдоподобной. Но я говорю так потому, что я не видал его мертвого своими собственными глазами, будучи тогда болен" (Маржерет. Состояние Российской Державы и Великого Княжества Московского в 1606 г. М., 1913, с. 87).
Любопытно, что первое издание отчёта Маржерета вышло в Париже в 1607 г., в год появления Лжедмитрия 2, якобы "спасшегося" при восстании в Москве 17 мая 1606 г. Сомнения Маржерета в убийстве Лжедмитрия 1 оказались иезуитам весьма ко времени.
Духовником Генриха 4 с 1603 г. был иезуит Котон. Не он ли продиктовал Маржерету эту отличающую иезуитов витиеватую двусмысленность - то ли самозванец убит в 1606 г., то ли нет? Весь отчет Маржерета написан чётким языком, с подробным описанием русского оружия, войска, богослужения, отношения к иноверцам, наших праздников и обычаев. Все русские деньги старательно пересчитаны на тогдашние французские ливры, су и денье. И вдруг - тень на ясный день, когда речь идёт о мае 1606 г. Неудивительно, что Маржерет вновь оказался в России, прислуживал и Лжедмитрию 2, и полякам, помог им сжечь Москву в 1611 г., пытался навязаться к князю Д. М. Пожарскому, но получил категорический отказ. Маржерет - лазутчик-агент, таким его и считал князь Пожарский.
Мог ли Лжедмитрий 1 быть английским (шотландским) иезуитом (масоном)? Вполне. Иезуиты в Англии были уже в конце 16 в. Именно самозванец разрешил англичанам совершенно свободно и беспошлинно торговать в России, сразу вступив с английским дипломатом-торговцем Дж. Мерриком в тесные отношения. Русский историк С. Ф. Платонов в работе "Россия и Запад" (Берлин, 1925 г.) пишет, что к 1612 г. к польскому и шведскому вторжению должно было добавиться и английское. Англия хотела захватить русский север, затем и Волгу с выходом на Каспий. Автором этого проекта был всё тот же Меррик: "Есть известие, что король английский Иаков 1 "был увлечён планом послать армию в Россию, чтобы управлять ею через своего уполномоченного" (с. 56). План этот был сорван избранием царя Михаила Романова.
Мог ли Лжедмитрий быть немцем? Тоже мог. Известно признание его пособника Басманова (убит 17 мая 1606 г.) немецкому пастору Бэру: "Вы, немцы, имеете в нём отца и брата; он вас жалует свыше всех прежних государей". Ради размещения рядом с Кремлём немецких алебардщиков самозванец даже выселил всех русских священников с Арбата и Пречистенки. Пирлинг упоминает: "В Польше к конвою царицы (т. е. Марины Мнишек. - Н. С.) присоединился целый караван купцов. Другая компания их быстро сформировалась в Аугсбурге. Глава её носил еврейское имя Натана" (с. 334).
Откроем "Капитал" К. Маркса, чтобы узнать хорошо знакомую ему тайную историю финансов. Маркс пишет: "...Основывались более тесные товарищества с определёнными целями, вроде... немецкого общества аугсбургских купцов - Фуггер, Вельзер, Фёлин, Хёхштеттер и др.,... которое с капиталом в 66000 дукатов и тремя кораблями принимало участие в португальской экспедиции 1505-1506 гг. в Индию, получив при этом 150%, а по другим источникам - 175% чистой прибыли" ("Капитал". М., 1978. Т. 3, кн. 3, ч. 2, с. 982-983).
Маркса дополняет Бродель. Он считает, что Фуггеры из Аугсбурга, находясь в "сговоре" с португальским королём, пересылали ему серебро в обмен на товары из Индии. Они же ссужали деньгами и испанского короля по 1558 г. Но и позднее, вплоть до 1641 г., агенты Фуггеров и Вельзеров, сидевшие в португальской колониальной столице Индии, в Гоа, заранее знали о любых попытках англичан или голландцев проникнуть в Индию (Бродель, с. 146, 148, 151, 215).
Итак, Аугсбург, сразу снарядивший крупную делегацию к самозванцу, был в то время средоточием денег, формально - "имперским городом", т. е. городом-государством. Поэтому особые связи самозванца с Аугсбургом могли иметь и пока ещё малоизвестную подоплёку.
Был ли Лжедмитрий 1 голландским агентом? Вряд ли. Когда Лжедмитрий захватил Москву в июне 1605 г., там уже действовал голландский торговец-лазутчик Исаак Масса. Свой отчёт о событиях в России он позже направил принцу Морицу Оранскому, правителю Нидерландов. При всей неприязни к русским Масса ненавидел Лжедмитрия и радовался убийству самозванца: "Нет сомнения, что если бы [Лжедмитрий], по совету езуитов, привел бы в исполнение свои планы, то он сделал бы много зла и причинил бы с помощью римской [курии] - виновницей всех его деяний - великие несчастия всему свету" (Сказания Массы и Геркмана о Смутном времени в России. СПб., 1874, с. 207).
Масса пишет об огромных тратах самозванца: "Все древние сокровища, сохранявшиеся сто лет и более, были переложены и распределены по усмотрению [царя]. Он покупал много ценных вещей у англичан, голландцев и других чужестранцев. Из Польши приезжало много евреев торговать дорогими вещами" (с. 171). Масса приводит перечень драгоценностей и наличных денег, отправленных самозванцем в Польшу. По его подсчётам, это равнялось 784568 флоринам (т. е. крупным нидерландским серебряным монетам) или 130 тысячам русских рублей. "Кроме того, тайно было отправлено в Польшу много ценных вещей..., и папа не был забыт" (с. 216-217).
Иловайский приводит польское известие, что Лжедмитрий при захвате им престола успел растратить до 7,5 млн. рублей. При курсе 6 ливров 12 су за 1 рубль (данные Маржерета) получается, что самозванец за считанные недели спустил 49,5 млн. французских ливров. В то время как, по данным французских историков Э. Лависса и А. Рамбо, король Генрих 4 сумел, жёстко сокращая все траты, скопить к концу своего правления (1610 г.) только 12 млн. ливров! Неудивительно, что иезуитская авантюра полностью разорила русское государство.
Рубенс, голландский дипломат и живописец на службе у испанского короля, писал в 1627 г. французскому вельможе Дюпюи: "...Я нахожу весьма странным то обстоятельство, что все христианские короли одновременно оказались в столь безвыходном положении. Они не только все в долгах, и их доходы заложены, но, кроме того, им крайне трудно найти новые способы, чтобы сколько-нибудь передохнуть и поддержать свой кредит... Возвращаясь к бедности монархов, скажу, что не могу объяснить её ничем, кроме перехода сокровищ мира в руки большого числа частных лиц" (Питер Пауль Рубенс. Письма. Документы. Суждения современников. М., 1977, с. 195-196).
Кто составлял этот круг тайных менял? И не нагрели ли и они руку на нашем Смутном времени?
Нельзя всё сводить только к польскому вмешательству, хотя постоянные польские насилия над нашими женщинами и осквернения наших храмов ясно показывали, по верному замечанию С. Ф. Платонова, что "население Москвы перестало чувствовать себя хозяином своего города".
Это объясняет и беспощадность истребления поляков 17 мая 1606 г. Убивали не только поляков, но и всякого, носившего западное ("польское") платье. По разным данным, тогда было убито от 1500 до 2135 поляков и других иностранцев.
Но новый царь Василий Шуйский совершил роковую ошибку. Он хотел отстрочить войну с Польшей, не понимая, что она уже начала вторжение в Россию. Не прикажи он тогда пощадить Марину Мнишек и ряд польских магнатов, "гостивших" в Москве, - не было бы многих трагических для нас событий в 1607-1612 гг.
Если бы Лжедмитрий сумел раскрыть заговор Шуйских и уцелел в мае 1606 г., потопив в крови русское сопротивление, - что бы ждало тогда Россию?
То же, что и Чехию. Чехия была разгромлена в 1620-1648 гг. во время Тридцатилетней войны австрийскими императорами Фердинандом 2, затем Фердинандом 3 Габсбургами, воспитанниками иезуитов. Из 2 млн. чехов к 1648 г. осталось лишь 800 тысяч. Чешские земли перешли в руки немцев, итальянцев, испанцев. Религия и образование - в руки иезуитов.
Горькая судьба Чехии, замурованной на три столетия в католической чужеземной монархии, - не пример ли того, что папство и иезуиты готовили России?
Н. СЕЛИЩЕВ, член Русского Исторического обществая
Http://www.rv.ru/content.php3?id=6322
Федеральная таможенная служба
Государственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«Российская таможенная академия»
Владивостокский филиал
Реферат на тему: «Исторический
портрет Лжедмитрия»
Выполнил: студент I курса 112 группы
Щербаков Дмитрий Максимович
Владивосток 2010
Биография
Происхождение этого лица, равно как история его появления и принятия на себя имени царевича Дмитрия, сына Иоанна Грозного, остаются до сих пор весьма тёмными и вряд ли даже могут быть вполне разъяснены при настоящем состоянии источников. Правительство Бориса Годунова, получив известие о появлении в Польше лица, назвавшегося Дмитрием, излагало в своих грамотах его историю следующим образом. Юрий или Григорий Отрепьев, сын галицкого сына боярского, Богдана Отрепьева, с детства жил в Москве в холопах у бояр Романовых и у князя Бориса Черкасского; затем, навлекши на себя подозрение царя Бориса, он постригся в монахи и, переходя из одного монастыря в другой, попал в Чудов монастырь, где его грамотность обратила внимание патриарха Иова, взявшего его к себе для книжного письма; похвальба Григория о возможности ему быть царём на Москве дошла до Бориса, и последний приказал сослать его под присмотр в Кириллов монастырь. Предупреждённый вовремя, Григорий успел бежать в Галич, потом в Муром, и, вернувшись вновь в Москву, в 1602 г. бежал из неё вместе с неким иноком Варлаамом в Киев, в Печерский монастырь, оттуда перешёл в Ост рог к князю Ал. Вишневецкому, которому впервые и объявил о своём якобы царском происхождении». Так писала о Григории Отрепьеве энциклопедия Брокгауза и Ефрона в1889 году.
В последние годы века большую работу по выявлению родословной рода Отрепьевых провёл А. Авдеев.
Родоначальником рода Отрепьевых считается некий воин Владислав Нелидовский из Нильска, который сражался на Куликовом поле в составе дружины, которую возглавлял второй сын Великого князя Литовского Ольгерда – Дмитрий. В своё время отец (один из главных противников Москвы) вручил Дмитрию под управление Брянск и Трубчевск, но тот накануне Мамаева побоища перешёл на службу к Дмитрию Донскому вместе с дружиной. Ещё раньше в Москву перебрался старший брат Димитрия Ольгердовича – Андрей, в 1377 г. лишённый Великим князем Литовским Ягайлой Полоцкого княжения. Это про них сказал проникновенные слова Софрония Рязанец – автор «Задонщины»: «То бо суть сынове храбры, кречеты в ратном времени и ведомы полководцы, под трубами повити, под шеломы възлелеяны, конец копия вскормлены, с вострого меча поены в Литовской земли».
Владислав Нелидовский уцелел в грозной сече с Мамаем. После победы он принял Православие с именем Владимир и перешел на службу к Дмитрию Донскому, был пожалован поместьем – деревней Никольской, которая находилась в Боровском уезде. По своему имени он назвал деревню Нелидовой. Впоследствии она перешла в собственность Пафнутьева-Боровского монастыря. С тех пор его потомки верой и правдой служили Москве.
Родина- Галиче (Костромская волость)
Другие версии
Н. Костомаров предполагал, что самозванец мог происходить из Западной Руси, будучи сыном какого-нибудь мелкого московского дворянина или сына боярского, беглеца из Москвы, но фактов, подтверждающих подобную теорию, не найдено. Он же полагал, что этому человеку история спасения Дмитрия была передана в сильно искаженном виде, в самом деле, трудно было полагать, что самозванец, кем бы он ни был, не помнил бы себя в девятилетнем возрасте. К тому же, удачное исполнение «роли» вовсе не значит веры в неё - так Лжедмитрий легко притворился, что сожалеет о Годуновых, в то время как держал при себе их убийцу Михаила Молчанова и снаряжал его за женщинами для удовольствий.
Исторический контекст
Первый сигнал прямой угрозы правительству Годунова прозвучал в 1602 г. Массовые разбои приобрели такой размах, что потребовалась помощь воинских отрядов. В конце лета следующего года произошел очередной взрыв. Оказалась парализована важнейшая коммуникация от Москвы к западной границе – Смоленская дорога. Там действовали отряды под предводительством Хлопка. Властям пришлось прибегнуть к использованию крупных военных сил. В те же месяцы произошло одно из ключевых событий Смуты: появились “слухи, что жив царевич Дмитрий “чудесно спасшийся” в Угличе. В 1602 г. в Литве объявился человек, выдававший себя за царевича Дмитрия. Он поведал польскому магнату Адаму Вишневецкому, что его подменили ” в спальне угличского дворца”. Покровителем Лжедмитрия I стал воевода Юрий Мнишек”.(2) “Идея самозванства была новой для российской политической традиции и явно носила “авторский” характер. Полагают, что ее создателями были лютые враги Годунова, бояре Романовы, в доме которых некоторое время жил исполнитель главной роли – бедный галицкий дворянин Григорий Отрепьев”.
Самозванец обладал выдающимися способностями, обширной, но традиционной на Руси начитанностью, острым умом, емкой памятью, знал латинский и польский языки, имел каллиграфический почерк, обладал редкой способностью быстро ориентироваться в конкретной ситуации. Он очень удачно выбрал линию поведения: внимательного слушателя, усердного ученика, любезного царевича в изгнании. Правила этикета усваивал на лету. И вполне ”искренне” обещал ключевым фигурам то, чего они хотели. Сигизмунду III – пограничные области России и участие в войне против Швеции. Ю. Мнишеку и своей невесте Марии Мнишек богатства кремлевской казны, уплату немереных долгов будущего тестя, Северские и Смоленские земли, Новгород и Псков. Римскому папе - введение католицизма в России и свободу католической пропаганды. Для убедительности весной 1604 г. он тайно принял католичество. И в итоге он получил политическую и моральную поддержку Рима, скрытую политическую и экономическую помощь от Сигизмунда III и ряда магнатов.
Также Лжедмитрий нашел полную поддержку казачества на Дону и в Запорожье. Донские казаки стали врагами московскому правительству в ответ на антиказачьи репрессии: Б. Годунов ввел запрет на торговлю с казаками запрещенными товарами и на приезд казаков в приграничные крепости. Преследования были вызваны нападениями казаков на Крым. Активное участие в авантюрах Лжедмитрия в случае успеха кроме материальных выгод предполагало укрепление положения казачества. Поэтому среди казаков самозванец приобрел самых верных и воинственных сторонников.
В борьбе с Лжедмитрием I Б. Годунов допустил целый ряд ошибок. Он не верил, что самозванца поддержит народ. Проявив нерешительность, Годунов не возглавил поход против Лжедмитрия. Судьба его решалась под г. Кромы: маршрут движения был избран через районы, где жило казачество и было много беглых крестьян. Под Кромами царские войска перешли на сторону самозванца.
Этому событию предшествовала неожиданная смерть Годунова. А присягнувший на царствование сын Годунова, Федор Борисович и его мать по приказу самозванца были арестованы и убиты.
20 июня 1605 г. Лжедмитрий вступил в Москву, был провозглашен царем и стал называть себя императором.
Продержался на троне “царь Дмитрий Иванович” около года. Его политика носила компромиссный характер. Была произведена массовая раздача денежного жалования дворянству, стимулировались поездки за рубеж купцов, готовился новый законодательный кодекс. От исполнения обещаний Речи Посполитой самозванец отказался. Не собирался он помогать Сигизмунду III в войне против Швеции и, тем более, раздавать западные области страны. Единственное, он выплатил деньги Мнишеку, в заметно уменьшенном объеме. Он стремился к большей открытости страны, к расширению политических, торговых, культурных связей.
Надлежащего судебного разбирательства с Лжедмитрием I не было. Восстание москвичей против подданных Речи Посполитой прикрыло боярский заговор на жизнь царя. ”Однако 17 мая 1606 г. он был убит заговорщиками, во главе которых стоял могущественный клан князей Шуйских”. (4)
Несколько дней труп самозванца с маскарадной маской на лице лежал на Красной площади. Потом его закопали за городской чертой, а потом тело выкопали, сожгли, пеплом зарядили пушку и выстрелили на запад. Не потому что он пришел с запада, а по традиции православных: на западе находился ад, туда его и отправили.
2. Правление Лжедмитрия I (1605 - 1606 гг.) . Через несколько месяцев после кончины Б. Годунова самозванец торжественно въехал в Москву. Москва колокольным звоном встречала, как она считала, сына Ивана Грозного - царевича Димитрия. Димитрий был венчан на престол и стал новым царём.
Новый царь сразу же принялся за дела правления. И такого царя Москва ещё не знала. Под страхом смертной казни он запретил чиновникам брать взятки, повысил должностные оклады. Два раза в неделю - в среду и субботу - сам лично принимал челобитные, и все желающие могли встретиться с ним. Царь каждый день участвовал в заседаниях Боярской думы, вникал во все дела, быстро схватывал суть вопроса и тут же принимал разумные решения.
Но с первых же недель Москва стала разочаровываться в молодом правителе: он не вписывался в представления москвичей о православном государе. И ореол богоизбранности исчезал, простые манеры выдавали в сыне Ивана Грозного обыкновенного человека. Одной из главных ошибок царя было то, что он привёз с собой из Польши католических священников.
Создалась неслыханная ситуация на русском престоле. Русские были очень щепетильны в вопросах престолонаследия и вероисповедания своих государей. А теперь на престоле оказались две царствующие особы - самозванец, в этом уже никто не сомневался, и иностранка – католичка (Марина Мнишек). Сын католички мог стать русским царём. Этого терпеть бояре не захотели. В 1606 г. в разгар свадебных торжеств Лжедмитрий I был убит.
Загрузка...